В последние месяцы жизнь Турецких круто изменилась. Александр Борисович больше не сотрудник Генпрокуратуры. Более того — теперь он инвалид третьей группы. Что ждет их впереди? Ясно, что ничего хорошего. Ирина Генриховна слышала множество историй о бывших сыщиках, которые, оставшись без работы, быстро спивались. Раньше она не верила в эти россказни по причине их откровенной банальности. Но то, что творилось с Александром Борисовичем в последние недели и дни, расстраивало и обескураживало ее.
Турецкий почти не спал. Три или четыре раза за ночь он поднимался и брел на кухню — курить. С утра вставал нервный, бледный, раздражительный…
Когда Ирина Генриховна открыла дверь, Турецкий стоял на пороге, хмуря брови.
— Пришел наконец-то, — устало проговорила Ирина.
— «Старику не нужен был компас, чтобы определить, где находится юго-запад. Ему достаточно было чувствовать, куда дует пассат и как надувается парус», — процитировал Турецкий.
— Опять «Старик и море»?
— Угу. Я могу войти?
— А ты хочешь?
— Точно не знаю. Но попробовать стоит.
Ирина вскинула брови:
— Что такое?.. Духи? Турецкий, ты где шлялся?
— Да заехал по пути в один публичный дом.
— Фу, а я-то уж испугалась. Думала — ограбил парфюмерный магазин. И как в публичном доме?
— Да так, ничего интересного. Бордель как бордель. А ты почему не спишь?
— Да так, гостя принимала. Только что ушел.
— Что за гость?
— Один знакомый. Ничего особенного — брюнет, рост метр девяносто, физиономия и бицепсы, как у Сильвестра Сталлоне.
— О! Что ж он меня не дождался? Познакомились бы.
— Только после того, как свозишь меня в свой публичный дом.
Александр Борисович виновато улыбнулся:
— Ну прости, золотце. Я… был не прав… Я глупый, злобный грубиян. Я был, как лошадь в шорах… Ничего не видел… Только дорога… Нет, не то… Слишком красиво…
Ирина молча взяла Турецкого за пиджак и втянула в прихожую, продолжая в упор смотреть на него.
— Я всем вокруг порчу жизнь, — продолжал бурчать Александр Борисович. — Навязываю свои правила игры… — Он угрюмо мотнул головой. — Нет, не то… Я тебе жизнь сломал… И продолжаю в том же духе…
Ирина сняла с него пиджак.
— Мне один старик сказал, что надо идти наверх… — сбивчиво бубнил Александр Борисович. Он меня у себя в голове нарисовал… И картину подарил… Представляешь… Или мне это приснилось … Нет не приснилось… А ты… ходишь тут одна… занимаешься расследованиями…
— Сколько ж ты выпил, горе мое? — поинтересовалась Ирина.
— Я… почти не пил… Так, бутылка водки… Разве это пить?
