Она повела плечами и изобразила на лице выражение, которое могло говорить, что, мол, если доктор это сказал, значит, так оно и было. Но это не ответ.
— Тогда расскажите мне, что вы здесь делали, над какими документами работали и сколько на эту вашу работу ушло времени? Вы понимаете, зачем мне это нужно знать?
Она снова молча изобразила согласие, но при этом на лице ее мелькнула недовольная гримаса, будто следователь занимался совершенно не тем, что требовалось в данный момент. Ситуация, понял Турецкий, становилась все более рискованной. Нельзя было исключить, что они — доктор со своей секретаршей — заранее не договорились, а теперь в любой момент могла быть совершена провокация. Или все это глупые страхи испуганной вороны, которая, как известно, куста боится? Да что она, в конце концов, ринется на него, что ли? А если в ответ — по шее?
И вот это изменение в лице Турецкого, видимо, подействовало на нее, девица опустила глаза и протяжно вздохнула:
— Да чего отвечать-то? Неужели не понятно, какие документы он со мной изучал? Был он здесь правда всю ночь. И ушел от меня довольный, если вам именно это надо знать. От меня никто не уходит недовольный, вот!
— Кто у тебя родители, Варя? — строго спросил Турецкий.
А она с вызовом усмехнулась, и лицо ее стало из простоватого и наивного прямо-таки хищным.
— Интересуетесь, где меня достать? Нет, у меня дома нельзя. Но если у вас есть место, я согласна. Вы мне нравитесь. Я люблю таких мужчин — решительных и сильных.
— С чего ты взяла, что я решительный и сильный?
— А увидела, я ж на врача учусь, на психиатра, это нынче модно и денежно.
— Смотри-ка! А здесь что? — Турецкий окинул глазами тесноватый и неприхотливый кабинет.
— А здесь, чтоб иметь на жизнь, на шее у родителей не сидеть и получать удовольствие. Разве мало?
— Если умеешь — хорошо.
— А вы попробуйте! — Она с вызовом высунула между зубов кончик язычка.
— Не хулигань, — погрозил ей шутливо пальцем Турецкий, — а то накажу. Давай рассказывай, я буду за тобой записывать. Только не надо болтать, чем ты тут с ним действительно занималась.
— Значит, соврать? — улыбнулась она.
— Лучше соври. Он вправду пробыл здесь всю ночь и никуда не выходил?
— Правда. Да он бы и не смог.
— Почему?
— Я ж говорю, что от меня не уйти, пока я сама не отпущу. А ты не веришь. Попробуй вот!
— Когда он ушел домой? В котором часу?
— Он уехал на своей лайбе ровно в шесть часов утра, еще темно было, а я вернулась на диван в ординаторскую. Поспать до работы.
