Константин Дмитриевич Меркулов, заместитель генерального прокурора по следствию, с сарказмом фыркнул.
Александр Борисович, опустив трубку на аппарат внутренней связи, потер ладонью лоб и задумался. Если вопрос ставится в такой плоскости, то, что же он, первый помощник генерального прокурора, не так сделал? Откуда эти громы и молнии?
Быстро и привычно «провернув» в мыслях все известное ему по убийству главного врача наркологической больницы, фактически крупнейшего центра по излечению алкашей и наркоманов в Юго-Восточном округе столицы, Турецкий не смог найти причин для волнения начальства. Ну а коли это так, то нечего себе и мозги полоскать. Лопушок на задницу, ишь ты, какие мы умные!.. Но фамилию того следователя все же надо вспомнить… Кучин, что ли? Нет, поменьше, Кучкин!
— Слушаю вас, Владимир Анатольевич! — бодро провозгласил Турецкий, по знаку секретарши вошедший в кабинет генерального прокурора.
На лице он изобразил между тем столь глубокую озабоченность, что можно было подумать, будто он с утра и до поздней ночи не покладая рук трудится в своем кабинете во благо государственной законности. Хотел было подумать — социалистической, как говорили раньше, но от нее уже отказались, а к капиталистической пока так и не подошли. Как подмечено у бывшего вождя? Сегодня — рано, завтра — поздно, значит, глубокой ночью. Или что-то в этом духе.
Но зоркого глаза генпрокурора ему обмануть не удалось.
— Присядьте, Александр Борисович… — озабоченным тоном заговорил генеральный. — А что у нас известно по поводу взрыва в доме заместителя мэра? — Он даже поморщился, настолько неприятным казалось ему то событие.
— В настоящий момент по данному делу и аналогичному ему в доме напротив проводятся следственные мероприятия. Имеются рабочие версии, лично я… — Турецкий сделал «логическую» паузу, — знаком с ними. Отчасти. И считаю…
— Меня не устраивает, Александр Борисович, — строго перебил его генпрокурор, — это ваше «отчасти». И, видимо, не только меня. Должен вам с сожалением сообщить, — он уже говорил тоном, каким обычно начальство делает служебный выговор своему подчиненному, — что создавшееся положение категорически не устраивает также и ряд… э-э-э… из…
Теперь уже Владимир Анатольевич, вероятно, сам раздумывал, как назвать определенно звонивших ему — господами или, по-старому, товарищами? Остановился на привычном.
— Некоторых лиц из президентской администрации, а также из Совета Федерации, ну и конкретно нашего уважаемого мэра. И все недовольны теми темпами, которыми движется расследование. Это во-первых. А во-вторых, нам подсказывают, что, возможно, мы — я имею в виду лично вас и работающих под вашим постоянным контролем сотрудников межрайонной прокуратуры — не учитываем всех обстоятельств дела. Но по поводу последнего, я вам честно выскажу, Александр Борисович, свое мнение: вероятно, не стоит так уж всерьез принимать во внимание высказанные нам замечания. Еще ни одна администрация не указывала Генеральной прокуратуре, где и каким способом собирать доказательства вины либо невиновности того или иного человека. Однако, как я уже заметил, выводы следует сделать незамедлительно. Ваши соображения?
