— А на клинические испытания на людях. Смелый черт, а?
— Вы о Белове?
— О ком же еще?… Когда я поехал в Чечню, я уже знал, что к чему, просто тупо взял с собой огромный запас паперфторана. Он и тогда еще не был разрешен!
— Где же взяли в таком случае?
Челебадзе помолчал, потом придвинулся к Турецкому:
— Между нами и, как это у вас… не для протокола?
— Даю слово.
— Купил, — с неистребимой кавказской гордостью сообщил Челебадзе.
— У кого?!
— Так у Белова же! Объяснил ему все. Он в два счета где-то подготовил промышленное производство, пока я деньги выбивал. А я — телеги в Минобороны: нужны средства на то, на это… А сам все — в папер-фторан! Бац! Бац! Колоссальные бабки.
— Белову?
— А то кому же? Вот он свою Лабораторию пресловутую на них и отгрохал. Он не сребролюбивый был, я с ним толком не знаком, но не верю, чтоб себе хапал, нет. У таких доминанта в другом…
— И в чем же? — Турецкий ждал с любопытством.
— Все для дела. Бойцы.
— Значит, Белов был боец?
— А то кто же? Так что вы правильно самоубийство это копаете. Поверить невозможно.
Все было ясно, и говорить больше было не о чем, но Турецкий не удержался:
— И что в Чечне было, Иван Вартанович?
— А что? Будто не знаете. Приехал, а там — кровавая бойня. То электричества не было, то рефрижераторы не работали. В общем, донорскую кровь хранить негде. Ранения — дикие, невозможные! Даже рассказывать не стану. Руки — там, ноги — сям. Вах!.. Не буду, не буду. — Похоже было, он сам себя уговаривает. — Очень многих спасли благодаря беловскому препарату, очень многих.
— Я никак не пойму, этот препарат все-таки признали, ввели в общую практику? Мне Винокуров сказал, что в промышленное производство он так и не вышел.
— Винокуров сказал? Винокуров ученый, а не доктор, он много знает, да мало умеет. Ввели паперфто-ран, да! Правда, за это время к нему успела примазаться куча всяких… исследователей. Там была масса побочных эффектов — положительных. Оказалось, и то им можно лечить, и это профилактировать. Признать признали…
Турецкий встал.
— Все, что было надо, я услышал. Спасибо огромное.
Челебадзе махнул рукой:
— Белова жалко. Что там такое у него здесь, — он постучал себя по голове, — вышло?
— Разбираемся. — Турецкий сделал шаг к двери.
— Интересная у вас фамилия, Александр Борисович, — вдруг сказал Челебадзе. — Тренер такой знаменитый есть, Геннадий Турецкий.
— Я в курсе. Пловцов тренирует. — Тут Александр Борисович вспомнил о предупреждении Меркулова: грузин — страстный болельщик.
