— Значит, бывает и такое, — сказал Турецкий. — Очень любопытно.
— Редко, но бывает.
— Я думаю, на сегодня достаточно. Мне нужен список сотрудников Лаборатории и вообще всех, с кем контактировал Белов. Можете составить?
— Уже. — Колдин вытащил из Рекса Стаута очередной лист бумаги.
Тут к столику подошел официант:
— Что будем кушать? У нас отличные цыплята табака. И готовить недолго!
Колдин сунул бумагу назад в Стаута и отчаянно замотал головой.
Турецкий попросил две чашки кофе.
Белов Антон Феликсович, 48. Доктор биологических наук
Лев Наумович Майзель, 60. Доктор технических наук Колдин Георгий Сергеевич, 39. Кандидат биологических наук
Эрнест Николаевич Ляпин, 29. Кандидат биологических наук
Анна Нисенбаева, лаборантка, 35. Не замужем Вероника Лавочкина, лаборантка. 28. Не замужем
Турецкий хмыкнул: обратил внимание на приписки «не замужем». Кстати, он забыл выяснить семейное положение самого Колдина. Мужчинам Колдин отметил научные степени, а женщинам — семейное положение. Вряд ли они были кандидатами наук, а впрочем, это, вероятно, было точное и емкое описание «личного состава» Лаборатории.
Эмоция, которая доминировала у Турецкого, была — все нарастающая усталость. От мысли, что придется копаться (и разбираться!) в зигзагах научных судеб и открытий, у него начиналась какая-то анемия. Но делать нечего, ему сегодня еще предстоял визит в Лабораторию. Чуть позже, как они договорились с Кол-диным, чтобы никто не понял, что Турецкий с ним уже виделся.
— Вы считаете, что среди ваших коллег и есть… м-мм… недоброжелатель Белова? — спросил Турецкий напрямую.
— Я не знаю, — сказал Колдин.
Местный опер Ананко был большеголовым кряжистым мужчиной. Турецкий нашел его в районном отделении милиции.
Едва Турецкий появился, Ананко затребовал к себе начальник отделения, Ананко сказал, что по какому-то пустяковому поводу, и он освободится через пять минут. Турецкий подумал, что повод надуманный и главный местный мент просто хочет проинструктировать подчиненного перед разговором с московской шишкой.
Так это было или нет, но Ананко действительно вернулся быстро.
Огромной своей головой, от которой Турецкий никак не мог оторвать глаз, Ананко кивнул раз пятнадцать, полностью подтвердив все сказанное Смагиным. Говорил он медленно, но не оттого, что тщательно обдумывал слова, а потому, что внятное построение фраз давалось ему не без труда. Очевидно, это был человек действия. То-то мучается, наверно, с рапортами, бедняга…
