— Особняк Капустина — это дом, в котором находится Лаборатория. Белов арендовал помещение. И как я недавно узнал, платил неоправданно большие деньги. Огромные, блин!
— Кому платил?
— Моему заместителю, Козлову.
— Долго?
— Несколько лет. А недавно этот урод поднял ему цену вдвое. Белов мне и сказал, когда мы в теннис играли. Я так обалдел, что даже гейм ему проиграл на своей подаче. Вот тогда я и орал, наверно. Я всегда ору, когда нервничаю.
— По-моему, вы всегда орете, — заметил Турецкий. — И, кроме того, вы всегда Белову проигрывали.
Навоша стрельнул глазами, но сдержался от очередного повышения голоса.
— Ну и проигрывал. Неважно! Антон говорит: что ж ты, собака, делаешь, я и так последнее отдаю! На науку не хватает! А я даже не понимаю, о чем это он!
— Ага. И вы, хотите сказать, прежде ничего не знали?
— Не знал!
— Я должен поверить?
— Я же сказал, поверите, когда бумаги найдут. Там все…
— Козлов действовал от вашего имени?
— Козлов — собственник этого дома! А дом — архитектурный памятник. А Козлов его приватизировал! А потом сдавал в аренду! Бабло рубил! Моим именем прикрывался! Понятно?
— Гладко выходит. Где Козлов сейчас?
— В больнице. Отдыхает. Только говорить он не может. Временно.
— А что с ним?
— Перелом челюсти… Ну что смотрите? Это я врезал.
Турецкий остолбенел:
— Рехнулись? Вас же посадить могут.
— Да? А я думал, это вы и сажаете… Ничего, выкручусь, — ухмыльнулся Навоша. — Только обещайте мне одну вещь?
— Ну? — неохотно сказал Турецкий, ожидая какой-нибудь юридической просьбы.
— Попробуйте моей «Навошинской» и сравните с вашей столичной. С любой. Да хоть с кристалловской. Только чтобы честно!
Турецкий встал.
— Эй, куда вы? Бумаги еще не привезли!
— Пусть мне их в гостиницу пришлют, — буркнул Турецкий.
Тут ему все было ясно.
— Что это за шум? — сказал вдруг Навоша.
— Я ничего не слышу, — возразил Турецкий, остановившись у самой двери.
И тут же услышал. В каждом ухе словно жужжало по пчеле. Причем этот шум все нарастал. Турецкий подумал: неужели?! А ведь он совсем забыл о разговоре с Меркуловым.
Жужжание все нарастало.
Навоша подозрительно посмотрел на Турецкого. Потом бросился к окну. Турецкий за ним.
На площадь перед зданием администрации опустился вертолет. Он был зеленого цвета, и из него выскакивали бойцы в касках, бронежилетах и с короткими автоматами наперевес. Турецкий насчитал шесть человек. Потом вылез кряжистый немолодой мужик с кислой физиономией и сигаретой в зубах. Это был Вячеслав Иванович Грязнов собственной персоной.
