— Откуда я-то знаю?.. Впрочем, не бери в голову. Если я ему нужен, найдет, тогда и спрошу… На всякий случай, опиши мне его, чтобы я смог узнать при встрече…
Турецкий говорил спокойно и убежденно, чтобы снять напряжение у Эвы. Она, кажется, искренне раскаивалась в том, что вынуждена была пойти на поводу у малознакомого ей человека, который ей не понравился. И ко всему прочему «очень настаивал». Эва не «расшифровала» своего выражения, но Турецкому стало понятно, что чья-то непонятная «настойчивость» вполне могла испугать женщину по-настоящему. А если тот тип знал еще и ее отца, который пострадал за свои деяния, да?.. То вообще возникает вопрос: с какой стати этот отвратительный хрен интересуется «важняком» из Генеральной прокуратуры России? Вроде в делах Турецкого, связанных с Латвией, в настоящее время не было никаких особых криминальных загадок. Нет, ну, случалось в прошлом, конечно, и преступников ловили, и в Россию экстрадировали, и обратно — по требованиям латышей.
Впрочем, серьезного повода для волнений Александр пока не видел. Но какая-то неясная тревога все-таки возникла. И Эва это тоже мгновенно почувствовала. И в ней немедленно проснулось такое безумное желание, которое должно было захлестнуть его сознание и решительно отодвинуть в сторону все, что не имело непосредственного отношения к тому, ради чего они нежились среди смятых простыней. Что в конечном счете и произошло. Потому что пришли они в себя тогда, когда за окном стояла глубокая ночь, подсвеченная уличными фонарями, да еще скользящими по потолку отблескам от фар пролетающих по проспекту редких в этот час автомобилей…
Утро принесло шаткое ощущение приятной опустошенности, с одной стороны, и, с другой — явственно сдобренного коньячным похмельем утомления. Значит, хорошо потрудились, так и старались ведь. А бутылки коньяка с шампанским, которые в магазине у гостиницы купил Турецкий, похоже, были успешно ликвидированы, как враждебный класс, наверняка ночью, в коротких паузах, когда Эва совсем уже в раж вошла… Впрочем, не только она. У Александра тоже было состояние, близкое к срыву с катушек. Ему казалось, что он нарочно, буквально на пределе своих физических возможностей, решил проверить себя сегодня ночью, насколько успешно проходит у него реабилитация после тяжелой контузии и множественных мелких ранений. Словом, где ж еще и проверяться-то? Точнее, на чем? Ну-у… на ком?..
И первое, что обнаружил Александр, продрав в буквальном смысле глаза, были мирно покоившиеся рядом с ним, почти под рукой, подобно двум мраморным полушариям, пышные и гладкие ягодицы цвета молочно-розового зефира. А левая полная коленка Эвы преспокойно устроилась на подушке, рядом с щекой Турецкого.
