— А я, кажется, забыл вам утром представиться, — сказал Турецкий. — Меня зовут Александром.
— А отчество? Не затруднит? — Володина вежливость, казалось, не знала предела.
— Не будем усложнять. Тем более что я определенно моложе вас. Я — пятьдесят шестого года, а вы, если не секрет? — Он открыто улыбнулся.
— Не знаю, — просто и без улыбки ответил Володя и отложил в сторону газету, аккуратно сложив ее, как непрочитанную, обмахнулся ею, словно веером. — Интересные сведения иногда сообщают…
— Да? И какие же? — Турецкий качнул головой в сторону газеты, надеясь, что Володя начнет пересказывать прочитанное хотя бы в этой газете, а потом можно будет сравнить, и тогда удастся понять, о какой фактуре говорили бомжи, делая свои далеко идущие выводы. То есть отделить газетный факт от вымысла, от фантазии или… от правды?..
Но Володя небрежно махнул рукой:
— Пустая сегодня пресса, знаете ли…
Он словно не желал поддаваться на мелкие ловушки нового человека в его привычном кругу, и делал это спокойно, без усилий. То, что его не интересовало, легко отметал в сторону, как никому не нужное.
— Я совершенно случайно встретился недавно с вашими коллегами… — перешел на другую тему Турецкий. — Да, кстати, а родственницу-то свою я нашел-таки…
— Рад за вас, Александр, — улыбнулся Володя и накрыл сложенной газетой седую, давно не стриженную голову с крупной лысиной посредине.
— Так вот насчет ваших коллег. Мне сказали, что вы появились тут в начале марта этого года. Это действительно так?
— Возможно… Сейчас трудно сказать. Но если говорят… Я, знаете ли, склонен верить.
— Рассказали, что вы приехали поездом с севера, и еще какая-то проводница там была… Не врут?
— Возможно… А простите, Александр, с чем, собственно, связан ваш интерес?
Речь прямо-таки изысканная! Истинный полковник из «конторы» вряд ли стал бы так разговаривать, хотя… Нет, те, кого знал Александр Борисович, особым изяществом изложения мысли не отличались. Скорее, наоборот. Но уходить от прямых ответов умели, и еще как! Так что пока, можно сказать, пятьдесят на пятьдесят.
Тут другое интересно: только ли прочитанные газетные заметки пересказывает Володя или дополняет то, что узнал из прессы, какими-то вкраплениями из собственного опыта, подсказанными больной памятью? Иначе говоря, насколько она больна? И, соответственно, излечима? Но вопрос был об интересе, значит, надо ответить.
— Возможно, Володя, вы будете смеяться, но интерес, как вы изволили заметить, у меня, вероятно, чисто профессиональный, хотя к нашему разговору он никакого отношения не имеет. Просто я работаю частным сыщиком. И все это мне в один прекрасный день здорово надоело. Вот так я и оказался здесь. Хочу отдохнуть у родственников, но так, чтоб никто меня не беспокоил, не лез в душу, не интересовался дальнейшими планами, понимаете?
