Но для этого надо звонить в Москву. Хотя не исключено, что и в его теперешней записной книжке осталась фамилия врача. Нужно проверить, однако позже… Неплохо бы заодно узнать и о том, как, в каком тоне, и о чем конкретно можно говорить с лицом, пострадавшим от амнезии, что ему повредит, а чего можно не бояться… В принципе как вести себя в данной ситуации, чтоб не сделать еще хуже. Хотя похоже, что хуже уже просто некуда.
Между тем Володя рассматривал Турецкого очень заинтересованным, пытливым взглядом, словно открывал для себя незнакомого человека впервые. Но стеснялся в этом признаться. И Александр Борисович понял, что несколько поторопился со своими первоначальными выводами: ни фига Полковник, кажется, не помнил…
— Какие успехи, простите, Володя, вы имеете в виду?
— Ничего конкретного, — приветливо улыбнулся тот. — Как говорится, обычная вежливость.
И потом, ваше лицо мне определенно кого-то напоминает.
Вот так! Значит, он уже не помнит об утренней встрече. Интересный поворот… Где-то, кажется, читал, что при так называемой биографической амнезии пострадавший в конечном счете может даже и восстановить свою прошлую биографию — с чужой, естественно, помощью, но у него вроде бы начисто улетучивается из памяти само время его скитаний. Впрочем, это придется проверять у того же Зильбера… Как же зовут, черт возьми, этого профессора?..
Жаль, что куртку с записной книжкой и мобильником, который здесь ему был совершенно не нужен, Александр Борисович оставил у тетки в доме. Жарко, да и лишние предметы в карманах ни к чему… Ну ладно, посмотреть-то номер телефона профессора можно всегда успеть. Зильбер никуда не денется, если он жив и здоров. Главное, чтоб никуда не делся Володя. Правда, опять-таки где-то слышал Турецкий, что у них, у этих клиентов психиатрической клиники, поведение при амнезии и некоторые реакции нередко бывают вполне адекватными. То есть такими естественными, а проще говоря, нормальными, что иной посторонний с ходу и не отличит больного человека от здорового.
— Мы с вами встречались ранним утром, — сказал Турецкий и хотел было добавить: «Вы помните?», но вовремя спохватился, подумав, что, наверное, получилось бы неловко.
— Да? — почти не удивился Володя. — Видимо, я не успел вас разглядеть, — виновато заметил он, — потому что еще не рассвело. А ночи здесь очень темные, вы заметили? Это потому что — юг.
Ишь как ловко ушел от намеков на свою память! Коварная штука эта амнезия…
