Но это говорили те, кто хоть как-то разбирались, или делали вид, что разбираются, в сложившейся ситуации. А для обыкновенных жителей города, грубо говоря, для его обывателей это означало, что в их квартирах потекут холодильники, простоявшие всю ночь без электричества. И в магазинах — больших и малых — это предвещало огромные убытки. Там ведь не кило сосисок хранилось, как в домашнем холодильнике, а тонны и тонны мяса, рыбы, птицы. Та же печальная участь ожидала и торговые предприятия, связанные с питанием — широкую сеть ресторанов, кафе, закусочных, — город-то южный, лето, отпускная пора, полно приезжего народа…
Но еще большая беда, поистине катастрофа, надвигалась на городскую больницу…
Ориентируясь на подсказки той компании, в которой провел ночь, а больше на собственную память, хоть и давнее это было дело, Александр Борисович Турецкий отыскал-таки и улицу Гвардейцев, и нужный ему дом номер пятнадцать.
Он, конечно, помнил, что теткин дом с голубой верандой, сложенный частично из дерева, частично из кирпича и даже самана, окружал небольшой, но густой сад, где росли яблони, черешни, тутовое дерево. И еще росла одна жердёла — это мелкий такой абрикос — плотный и очень сладкий.
И снова перед глазами Александра Борисовича возникла совсем уже давняя картина. Он вспомнил, как тетя Валя — молодая и жутко красивая двоюродная сестра его отца, жена потомственного моряка дяди Левы, — которой тогда ну никак не подходило слово «тетя», ловко забиралась на яблони и аккуратно снимала большие оранжево-красные яблоки. Это чтоб они не падали на землю, не стукались и не портились от этого. Она подавала их стоящему внизу племяннику Сашке, в ту пору сильно вытянувшемуся юноше, еще школьнику, десятикласснику, и, озорно глядя ему в глаза, заливисто хохотала оттого, что он испытывал невероятное смущение. И ведь было отчего. Эта чертовка была старше Сашки всего на какие-то шесть-семь лет, но именно эта разница и делала ее женщиной, а он еще оставался мальчишкой.
Ну так вот, тетя Валя, видно, нарочно, собираясь снимать плоды, не надевала спортивные шаровары, а забиралась на толстые ветки в том виде, как ходила по двору целый день, — в легком коротком платьице. И юный Турецкий, вынужденный помогать ей, поневоле шарил глазами по сильным, загорелым ногам своей родственницы, дико смущаясь, когда взгляд нечаянно натыкался на ее темные трусики. Конечно же она все видела и, конечно, валяла дурака, — у нее с дядей Левой была, как говорила Сашке мать, настоящая любовь, хотя тот был старше ее в два раза. Все это знал Александр, но в молодости каждое лето его так и тянуло сюда, в этот небольшой, ухоженный дворик с плодовыми деревьями, с виноградом, заплетающим веранду, и с прекрасным видом на море. Во дворик, по которому бегала босоногая, шустрая и лукавая тетя Валя, от шуток которой у него вечно кружилась голова…
