– Я о нем слышала только в связи с браками и разводами.
– Джон Рид был верен своей жене и всему тому, что видел и описал. Так возник цикл репортажей об Октябрьской революции под названием «Десять дней, которые потрясли мир».
– Вот он и продолжает трястись…
– Да погодите вы! Джон Рид писал и о сербах. Он был в Сербии во время Первой мировой, когда на крохотную Сербию напали Германия, Австро-Венгрия, Болгария, Албания…
– Как и сегодня, только добавьте еще девятнадцать стран.
– Не спешите, сербская женщина, Джон Рид был на вашей стороне!
– Тогда слушаю.
– Мне об этом рассказывал отец. А потом я нашел книгу «Сербия между битвами». Первая глава называется «Страна смерти», и сейчас я попробую по памяти воспроизвести то, что меня в ней сразу привлекло. Это описание молодого офицера из Белграда, который уже три года живет как кочевник такой жизнью, которую бы ни за что не выдержал ни один англичанин, француз или немец. Молодой офицер, отлично говорящий по-английски, наверняка выросший в богатой семье, сказал Риду с улыбкой: «Мы три года не переодевались!» За плечами у него было зимнее наступление, ночевки в завшивленных землянках, голод. Но когда он рассказывал об этом Риду, было заметно, что такая жизнь ему почти что нравится.
– Припомните еще что-нибудь из Рида.
– Он пришел к одному выводу, который и привел меня сюда. Цитирую по памяти: Страна смерти… Такой была Сербия в 1915 году. Империи, делившие между собой мир, превратили цветущую мирную сербскую землю в страну смерти. Это случалось в разные эпохи с фатальной периодичностью. И это тоже был не последний раз. Смерть косила народ Сербии веками, с Востока и с Запада. Именно она, чуждая смертельная сила, выпестовала у сербов философию небрежения личной жизнью ради выживания всего народа, и эта философия нашла оправдание в истории…
– Джон! – радостно воскликнула я. – Ты больше серб, чем все мои нынешние сербы!
– Спокойно, Мария! Ты мне еще должна доказать, что Джон Рид написал правду.
– У тебя есть эта книжка?
– У меня есть ты, и на тебе я проверю, действительно ли сербы таковы.
– Боюсь, от меня в этом деле будет мало толку.
– Почему, разве ты не типичный представитель Сербии?
– Да, но мой личный пример не завершится моей смертью, как того требует эта старинная сербская философия…
– А что новенького появилось в сербской философии жизни?
– Смех!
– Что?
– Смех, улыбка: мы в самые тяжелые моменты смеемся. Как мы хохотали во время бомбардировок! Генерал Кларк хотел разбомбить поколение смеющихся рокеров, которое пело и танцевало на мостах, чтобы сохранить их, или умереть вместе с ними, с улыбкой на губах.
