Сверкнув глазами, она спросила:
– Надеюсь, ты не продашь меня тому, кто предложит самую высокую цену?
– Может, и нет. Однако прозябать всю оставшуюся жизнь в какой-нибудь душной дыре простым клерком не собираюсь.
Элина стиснула зубы, стараясь подавить все возрастающий гнев.
– Я много чего могу делать. Могу давать уроки рисования, как делала это в Крев-Кёр, – проговорила она и принялась перечислять дальше, загибая пальцы: – Могу пойти в гувернантки, стать швеей или даже прачкой. Как видишь, в отличие от тебя я не боюсь тяжелой работы.
– Я вообще ничего не боюсь! – холодно парировал Алекс. – Просто считаю выполнять грязную работу ниже своего достоинства. Отец воспитывал меня как джентльмена, а не как слугу.
– Понятно, – так же холодно ответила она. – По-твоему, карточное шулерство – это работа для джентльмена? А по-моему, это самое настоящее преступление.
Он поднял руку.
– Ну, давай! – Ее лицо было на удивление спокойным, в голосе слышался вызов. – Ударь меня! Раз уж ты опустился до того, что бьешь собственную сестру…
Чертыхнувшись, он опустил руку и бросился к дверям.
– Ты куда? – крикнула она ему вслед.
– Подальше отсюда!
– Да как он посмел даже подумать о том, чтобы бросить ее одну после всего, что натворил? Элина соскочила с кровати и, подбежав к брату, схватила его за руку.
– Ты не можешь сейчас уйти, Алекс! А что, если Бонанж послал за нами жандармов и они явятся сюда?
– Сегодня Бонанж не будет искать нас, – уже мягче проговорил он. – У него еще болит голова. Я попытаюсь найти отца, и он избавит нас от преследования Бонанжа.
Элина с недоверием смотрела на брата. Ей очень не хотелось его отпускать.
– Я пойду с тобой искать отца.
– Не говори глупостей, – раздраженно ответил он. – В Новом Орлеане не принято, чтобы женщины расхаживали в городе по ночам. Обещаю, что не буду сегодня играть. Просто поговорю с людьми в той гостинице, откуда приходили папины письма. И сразу вернусь.
Элина всматривалась в лицо брата, стараясь понять, не лжет ли он.
– Поклянись, Алекс. Поклянись, что не будешь играть.
Он взял ее руки в свои.
– Ладно, киска. Клянусь маминой могилой, что не буду сегодня играть. Теперь ты довольна?
Она кивнула, хотя дурное предчувствие ни на минуту не отпускало ее.
– Только документы оставь мне.
У них были при себе свидетельство о браке родителей и их свидетельства о рождении, чтобы предъявить их родственникам, если те откажутся их признать. Они никогда не видели ни Элину, ни Александра.
