Вечер, точнее, остаток ночи прошел превосходно: соседи сидели в небольшой комнатке, пили портвейн при колеблющемся свете старой керосиновой лампы. Уютно было в этой избушке с островерхой крышей. Точно присевшая бабушка выглядела почерневшая от дождей избушка Егора. Василий как-то заговорил с Егором о том, отчего бы ему не справить себе избу получше, даже выразил готовность помочь в строительстве. Отказался Егор, сказал:
— Эту избу еще мой дед строил, а моя бабка все ее углы отмолила, к ней вся деревня ходила малышам зубки заговаривать, бабка-то у меня знахарка была…
— Пива хочешь? — спросил Егор, когда портвейн был выпит.
Василий отказался.
— Знаешь, это ведь не я тогда тебе в окно стучал. И еще: потом я понял, что пробки были ни при чем, а света у нас с тобой не было потому, что нам его перерезали.
— Кто?
— Пузырь. Точнее, его люди.
— Зачем? — не мог понять Ковригин.
— Требовали от меня денег. — Егор сказал и тут же пожалел о том, что сказал.
— От тебя? Денег? — Ковригин удивился.
Удивление его было искренним. Егор был настоящим деревенским жителем, денег у него не было, и соответственно никакого интереса для грабителей он представлять не мог.
— Егорка, если я могу тебе чем помочь, — начал Василий.
— Чем ты мне можешь помочь? — раздраженно перебил Егор.
— Это смотря какие у тебя проблемы, — делая вид, что не замечает его раздражения, ответил Василий.
— Если честно, проблемы у меня на самом деле… — Егор махнул рукой. — Да что я, в самом деле, все равно тебе этого не понять, тебе бы все саженцы да молотилки всякие…
— Молотилкой займусь обязательно, — нахмурился Ковригин, — но только после того, как разберусь со всей этой историей.
— Ты подозреваешь Пузыря?
— Это была его банда…
— Скорее всего. Тут только он и заправляет. Тебе-то какое до него дело?
— Он похитил у меня видеокассеты с записью Алеши. Ты понимаешь, как они нам дороги?
— Понимаю… Но зачем ему эти кассеты?
— В том-то все и дело, что они ему на фиг не нужны, он их просто выбросит, и все…
Возникла пауза. Каждый понял, что другой знает нечто, имеющее к нему самое непосредственное отношение.
— Кто первый расскажет? — правильно оценил возникшую паузу Егор.
— Давай ты, — предложил Ковригин.
— Хорошо, но…
— Разумеется, я расскажу все, что мне известно, — пообещал Ковригин.
— Все началось с того самого вечера, когда нам с женой перерезали свет. На следующий день я обнаружил, что в мой погреб кто-то лазил, а жена сказала, что цветы затоптаны… — Егор помолчал, словно стараясь восстановить в памяти подробности и последовательность событий.
