Конечно, мысль о женитьбе ему тогда и в голову не пришла, да и не могла прийти: Кожевников за месяц до их встречи с Леной пережил развод с Альбиной, оставивший у него в душе, как он тогда полагал, неизгладимый осадок. И когда все наконец осталось позади, дал сам себе «страшную клятву» оставаться впредь холостяком. Желательно навсегда. Он вообще в тот послеразводный период по-настоящему оценил и полюбил одиночество. Не случись этого — он бы и с Леной, возможно, не познакомился никогда: его круг общения никак не пересекался с ее окружением, да и не мог пересечься.
Однажды, жарким июльским днем, Кожевников просто-напросто поехал отдохнуть за город, подальше от плавившегося под солнцем столичного асфальта: было у него свое собственное любимое местечко, куда изредка ездил с друзьями на шашлычки, чуть в стороне от Рижского шоссе. Чудом не обнаруженное, а следовательно, не засиженное москвичами крошечное озерцо, окруженное негустым лесочком, с полузаброшенной деревней на одном из берегов.
Кожевникова интересовал, разумеется, противоположный берег, представлявший собой поляну, обрывавшуюся крутым, но невысоким спуском к воде.
Пристроив машину в упомянутой деревеньке, названия которой он не знал и по сей день, Сергей, прихватив спортивную сумку с бутербродами, бутылкой хорошего полусухого вина и томиком Солженицына, который все никак не мог прочесть из-за занятости и Альбининых истерик, оставшихся теперь, слава богу, в прошлом, он пешком направился в обход озера на противоположный берег, предвкушая чудесный день, преисполненный вожделенного спокойствия и лени.
Он уже почти дошел по знакомой узкой тропинке до своей поляны, как вдруг невольно замер, словно споткнувшись о невидимое препятствие: до ушей Кожевникова донесся тоненький женский голосок, напевавший какую-то мелодийку… «Вот дьявол!..» — Он разочарованно нахмурился, постоял еще немного и решительно раздвинул кусты, из-за которых слышалось пение. За кустами, насколько он помнил, была еще одна полянка. Так и есть! А вот и сама «певица»: спиной к нему стояла худенькая светловолосая девчонка в одном лифчике и джинсах. Перед ней — мольберт с какой-то мазней. Рядом валялся потрепанный рюкзачок, какие-то разноцветные тряпки и, кажется, кисти.
Сергей переступил с ноги на ногу, девчонка, услышав треск попавшей под его кроссовки ветки, ойкнула и, подпрыгнув, круто развернулась: на Кожевникова уставились два огромных испуганных глаза, как ему тогда показалось, невероятного темно-зеленого цвета… Не женщина — насмерть перепуганный котенок…
