— А что же его брат? — Володя, несмотря на то что Никонов встал, продолжал сидеть. — Кроме того, если не ошибаюсь, есть еще жена?
— Вы бы еще их дочку двухлетнюю упомянули, — сухо бросил Федор Ипатьевич. И с болью в голосе добавил: — Как там Люда с Машенькой, я не знаю, они меня после суда на порог не пускают… Людмила-то в курсе, кто ее мужа с Кожевниковым свел… Пашка — и тот дверью перед моим носом хлопнул, хотя получилось все из-за него, подлеца… Так что с ними вы уж как-нибудь сами пообщайтесь…
— А почему из-за него? — Яковлев тоже поднялся.
— А потому, что Василий ни в жисть бы ни на какую взятку не клюнул, он в принципе был парень честный, если б Пашкиной жизни угрожать не стали… Огромную сумму тот просадил в казино, после в долг играл и еще к ней добавил, вместо того чтобы отыграться… А хозяин этого казино — бандит, хотя и ни разу за руку не пойманный: дали Павлу две недели, пообещав после этого поставить на ножичек… А если вас интересует, откуда я это знаю, — так от самого Василия. Был я у него в тюрьме сразу после суда… Он, в отличие от родственников, меня ни в чем не винит, только себя… Такие вот пироги. Ладно, поехали, а то Леша Козырин, пожалуй, уже заждался нас с вами. Дело вел он.
— Я понял… Федор Ипатьевич. — Яковлев придержал старика за локоть. — Я думаю, что Елагин прав, а вы вот себя грызете, насколько понимаю, зря.
— Неужели? — Полковник вяло улыбнулся и, задержавшись на выходе из кафе, повернулся и пристально посмотрел на Володю: — Вы, похоже, незлой человек, а?.. Ну и то хлеб… А винить я себя, Владимир Владимирович, все равно буду: и за Василия, и за Иришку в особенности… Как ни крути, как ни верти, а даже служебным долгом тут не оправдаешься, поскольку никакого служебного долга у меня в тот момент давно уже не было, сплошная отставка! То, что староват стал и сообразиловка отказывать начала, — это, скажу я вам, не оправдание.
Он круто развернулся и открыл двери кафе. Уже в машине Володя, покосившись на хмуро возившегося за рулем Никонова, все-таки не удержался:
— Вы, Федор Ипатьевич, прежде всего — офицер, неважно, отставной или нет. А офицеры, особенно из службы госбезопасности, насколько я могу судить, в отставку вообще уходят чаще всего сугубо формально. О чем, в частности, свидетельствует и ваша информированность…
— Хотите сказать, — вяло поинтересовался Никонов, — что, случись все это в период моей службы в органах, я вынужден был бы поступить в точности так же, даже зная все… в деталях?
