— Да у него руки в наручниках! — примчалась на кухню Беда. — Чего ж ты молчишь-то? — засмеялась она, и я вздрогнул от этого смеха. Теперь я всегда буду вздрагивать от чужого смеха, и вспоминать про британских политиков.
— Кто вы, ребята? — грустно спросил Женька.
Физиономия у него за прошедшие сутки лучше не стала. Отеки как будто усилились, синяков прибавилось, и правая бровь сильно рассечена, хотя брови у него были в порядке, я помню. Наручники оказались как из «Детского мира» — поддались одному повороту отвертки. Женька не смог сразу действовать руками, так и сидел, держа их за спиной. Свои пельмени он не съел, а всосал, прямо из тарелки без помощи рук. Беда с интересом посмотрела, как он это сделал, и отдала ему свою порцию.
— Ну, рассказывай, — ухмыльнулась она, откидываясь на спинку стула и затягиваясь первой на сегодня сигаретой.
— Может, его в ванну сначала? — спросил я.
— Ванна не убежит, — резюмировала Элка, и как всегда, ее слово оказалось последним. Женька сразу понял, чья дудка тут первая, развернулся своим неуклюжим корпусом к Беде и спросил:
— Вас как зовут?
Беда засмеялась в облаке сигаретного дыма, она, как и я поняла, что Женька по-прежнему пытается выяснить ответ на свой главный вопрос: «Ребята, вы кто?»
— Элла, — сказала она тоном, каким признаются, что на главных ролях.
Женька кивнул своей безобразной башкой и, положив руки-клешни на стол, стал рассказывать.
— Когда Глеб принес ведро с водой, я под печку место в сарае искал. Буржуйка — дрянь, я в подвалах теплее живу, чем он со своею буржуйкой. Я печки-конфетки кладу, потому что печных дел мастер. Только кирпича бы где стыр… достать.
— Глеб с ведром пришел, — не дала ему Беда рассказать, какой он небесполезный человек.
— Да, принес какую-то бутылку и ведро с водой. Говорит, помойся, а то вонючий очень…
— Я так не говорил…
— Да ух ты господи, намекнул только. А я, между прочим, на баню копейку всегда нахожу, хоть и в подвалах проживаю.
— Глеб принес бутылку и…, — Беда опять не позволила рассказать ему о себе симпатичные подробности.
— И сказал: «Сиди тихо с такой рожей, не высовывайся. Ученики — дети, учителя — дамы, испугаются». Сказал, что закроет меня снаружи на замок. Сказал, что мыться нужно из тазика. А куда писать не сказал! Вот, — Беда фыркнула, и мне показалось, что Женька покраснел под своими синяками. — Не сказал! — чуть не плача, повторил Женька.
Я достал из холодильника второй пакет пельменей. Беда посмотрела на меня с отвращением. Большие мужики должны много кушать, но понимают это только сами большие мужики и восточные женщины. Я снова включил печку, чтобы вода закипела.
