— Да? — откликнулся тот. — И где же этот же этот хитропродуманный задротыш?
О черт!
— Этот хитропродуманный задротыш — спокойно сказал Сережа Воронцов, — сидит рядом с вами, многоуважаемый кумир миллионов.
Аскольд приблизил к Сергею свое размалеванное лицо и расхохотался.
— Да? — наконец сказал он. — Правда, ты, что ли? А я думал, какой местный хлыщ из администрации! Что-то вид у тебя больно культурный? Потянешь роль-то?
И он фамильярно похлопал Сережу Воронцова по щеке пахнущей каким-то тяжелыми душными духами, сильно смахивающими на женские, рукой.
— Культурный? — переспросил Сережа. — А сейчас? Н-на Муррромской доррожке ста-а-аяли три сосны… прощался со мной ми-и-илый до бу-у-удущей весны-ы!
— Ну… — начал было Фирсов, но Сережа перебил его:
— Хотя можно обновить репертуар тотально. Например, что-то вроде: «Ласточки летают низко, мне в суде корячится „выша-а-ак“!.. секретарша-гимназистка исписала два каррандаша!!» — Сережа нагло глянул прямо в округлившиеся глаза Принца и добавил:
— Это для мерзости ощущений.
Андрюша Вишневский одобрительно хмыкнул. И недаром: Воронцову удалось мгновенно схватить тембр, интонацию и манеру пения Аскольда. Это он увидел по тому, как лезут на лоб глаза Фирсова, которому показалось, что Аскольд начал на бис, но потом выяснилось, что то поет уже Сергей Воронцов.
— О-о! — с уважением выговорил Аскольд. — Не слабый перец! А на меня ты не обижайся. Я же… знаешь анекдот про пипец?
Сережа тяжело вздохнул, по всей видимости, он был обречен натыкаться на любителей рассказывать анекдоты, и ничего хорошего эти встречи ему не сулили.
А Аскольд уже рассказывал:
— В квартире раздается звонок. Мужик открывает типа дверь и видит перед собой здоровенного жирного толстяка. Типа того, который в клипе «Дискотеки „Авария“ грохочет: „Ешшь мяссо!!“ Мужик спрашивает:
— Ты кто такой?
— Я — пипец!
— А почему ты такой толстый?
— Я — не толстый, я — полный!
Засмеялись все, за исключением мистера Романова, который скроил довольно кислую гримасу и настороженно покосился на Воронцова.
Громче же всех смеялся сам рассказчик.
— Я к чему этот анекдот рассказал, — наконец сказал он, совладав с порывом душащего его неудержимого смеха, — чтобы ты понял… как там тебя зовут…
— Сергей.
— Вот-вот… чтобы ты понял, Се…мен, с чем, собственно, тебе придется столкнуться. Я вот такой же, как тот толстый мужик.
Это была первая за вечер мало-мальски человеческая фраза — без винегрета из витиеватой брани, замысловатого русифицированного англо-американского сленга, густо сдобренного интернациональной похабщиной, — которую произнес знаменитый певец и шоумен.
