Но в этом не было ничего легкого. Он смотрел на нее и понимал, что она будет задачкой – его прекрасная золотоволосая Грейс с совершенным патрицианским профилем и почти непристойным смехом. Задачкой, потому что она становилась для него более чем просто средством выиграть пари. Задачкой, потому что в такие моменты, как этот, влечение, которое он чувствовал к ней, было совершенно реальным, а не изображаемым ради того, чтобы добавить Альбиона в свою конюшню. И самое главное, задачкой потому, что вожделение, которое он совершено естественно чувствовал к ней, постепенно смешивалось с чем-то другим, с чем-то, что он не хотел анализировать и определять, но что угрожало перевернуть всю его жизнь.
– О Господи! – воскликнула она, глядя сквозь бинокль наложу с Противоположной от сцены стороны. – Мы, похоже, перестали быть главной сенсацией. Все глаза теперь устремлены на герцога Камберленда и очень ярко одетую молодую женщину рядом с ним. – Она опустила бинокль и повернулась к Рочдейлу: – Мы больше не сенсация. Какое падение.
Он рассмеялся, потом поднес ее руку в перчатке к своим губам.
– Ах, Грейс. Вы никогда не перестанете восхищать меня.
Она бросила на него насмешливый взгляд:
– Значит, я вам действительно нравлюсь? Я хочу сказать – на самом деле?
Он удивленно вскинул брови:
– Ну конечно!
– Даже несмотря на то что я педантичная епископская вдова?
Он рассмеялся:
– Вопреки этому. Вообще-то вы нравитесь мне, потому что понимаете – и в глубине души всегда понимали, – что вы больше чем вдова епископа. Что вы можете быть гораздо больше, чем просто вдовой епископа.
Она высвободила руку и снова отвернулась к ложам напротив, которые теперь были почти заполнены.
– Однажды кое-кто намекнул мне, что вы не любите женщин.
– Странное заявление, учитывая историю моих похождений.
– Намек был на то, что вам нравится… получать от женщин удовольствие, но на самом деле они вам не нравятся. Как люди, я хочу сказать.
Какой досадно-проницательный анализ его характера. Интересно, от кого из ее подруг исходила эта критика.
– Если быть честным, в моей жизни было немного женщин, которыми я на самом деле восхищался и которых уважал.
Это признание удивило ее, или, может быть, в ее глазах было разочарование.
– Почему? Не могу поверить, что всего лишь немногими из нас можно восхищаться. А как же ваша матушка?
Он фыркнул:
– Моя мать была первой, кто разочаровал меня. Она сбежала с другим мужчиной, когда я был еще ребенком, и больше я никогда не видел ее.
