— А ты карьеру делаешь, — процедил Павел. — Я смотрю, уже капитан-лейтенант.
— Стараюсь, — ухмыльнулся Алексей.
— На что рассчитываешь? — буркнул Павел. — Ты ведь знаешь, чем все кончится.
— Здесь это не факт, — парировал Алексей. — Как говорит Дмитрий Андреевич, что еще не случилось, то не предрешено.
— Историю пытаешься изменить? — оскалился Павел.
— Ты, полагаю, тоже, — ответил Алексей. Они снова замолчали.
— Мне Дмитрий Андреевич писал, что тебя приговорили к ссылке в апреле пятнадцатого, — нарушил паузу Алексей. — Не состоялся, видишь, наш пикник на Вуоксе. Хотя я удивлен, что с тобой так мягко обошлись. Ты вроде жандарма ранил, когда тебя брали.
— За молодость скостили, — скривился Павел. — Да и адвокат хороший попался. Спасибо Дмитрию Андреевичу, он нашел.
— Давно вернулся?
— В апреле, — ответил Павел. — Он сказал, что ты не был у него с шестнадцатого.
— Это правда, — кивнул Алексей. — Служба. Как он?
— Неплохо. Преподает в университете. Защитил диссертацию об Александре Невском. Все так же язвит. Все так же ни вашим, ни нашим.
— Молодец, — вздохнул Алексей. — Будет возможность, навещу. Ну а ты? Держу пари, ты здесь с дружками агитацию разводил.
— Не вмешивайся в это, — помотал головой Павел. — Ты же умный парень, историком собирался стать. Если не хочешь жить при коммунистах, лучше эмигрируй. Ты знаешь, куда ехать и как там себя вести, чтобы выжить в ближайшие годы. Но лучше присоединяйся к нам. Скоро мы победим во всемирном масштабе.
— Может быть, победите, — поправил его Алексей. — Как говорит Дмитрий Андреевич, то, что еще не случилось, это не история. Здесь Балтфлота вам не взять.
— Возьмем, — ухмыльнулся Павел. — Здесь, конечно, сложнее, но пролетариат есть пролетариат.
— Всегда ты мне нравился, Пашка, — покачал головой Алексей, — но уж больно ты в догмы уперт. Жизнь, она любую философию перекрывает. Я буду делать то, что считаю нужным, справедливым, правильным.
— И я тоже, — произнес Павел.
— Только вот беда — делая то, что считаем нужным, мы с тобой уже сошлись с оружием в руках, — печально проговорил Алексей после непродолжительной паузы. — И я боюсь, что это только начало. Давай так. Действуем, как считаем должным, но между собой у нас перемирие. И Санин — фигура неприкосновенная. И ты, и я его уважаем. Он Ученый с большой буквы. Договоримся не вовлекать его в наши политические дела. И между нами… В общем, друг в друга не стреляем. Друзья?
— Друзья, — кивнул Павел. — Принято.
