– Я… но я должна быть здесь, чтобы… ей… прислуживать.
Колин сделал несколько шагов в сторону горничной.
– Сегодня я позабочусь о вашей госпоже, – сказал он, гипнотизируя несчастную взглядом.
– И в чем же будет выражаться эта забота, ваша светлость? – раздался мягкий голос у него за спиной.
Застигнутый врасплох, Колин резко повернул голову и увидел прекрасную Лотти Инглиш, которая в полный рост стояла в проеме открытой двери. Скрестив руки на груди и опираясь плечом на косяк, она с любопытством рассматривала незваного гостя, даже и не думая приветствовать герцога положенным реверансом.
От неожиданности Колин покрылся испариной. Лицо у него побагровело. Руки задрожали, и он поспешил спрятать их за спину, чтобы скрыть предательскую дрожь.
– Мисс Инглиш, – как можно спокойнее начал герцог, пытаясь придать голосу былую уверенность, – наконец-то мы встретились.
Великая певица продолжала еще несколько томительных секунд пристально разглядывать непрошеного гостя. Затем она выпрямилась и, преодолевая сопротивление многочисленных юбок своего необычного сценического костюма, с трудом переступила порог гримерной.
– Ты можешь идти, Люси. Я сама с ним справлюсь.
Справится? Она отнюдь не была в восторге от его внезапного и необъявленного визита, сорвавшего кратковременный отдых. Холодность оказанного приема несколько остудила пыл герцога.
Так до конца и не придя в себя от смущения, горничная тем не менее не посмела ослушаться.
– Мадам! Ваша светлость! – Дважды присев перед хозяйкой и герцогом, она поспешно выбежала из комнаты. Дверь с глухим стуком закрылась.
Колин едва заметил исчезновение горничной, продолжая неотрывно смотреть на предмет своих мечтаний. Сегодня Лотти была как-то по-особому хороша в дорогом белом шелковом платье с низким декольте. Ее грудь высоко вздымалась над корсетом. Невероятные голубые глаза были сильно подведены, а прекрасное лицо покрыто толстым слоем белил. В высоком напудренном парике блестели золотые нити.
– Вам нравится меня разглядывать? – бросила она, оттесняя его в сторону и грациозно усаживаясь на маленький мягкий пуфик. Расправив юбки, она посмотрела на себя в зеркало.
Герцог, не обратив внимания на ее последние слова, продолжал откровенно любоваться ею.
– Вы настоящее видение, – тихо произнес он, подавшись всем телом вперед, словно притягиваемый к ней невидимым магнитом. Он с наслаждением наблюдал, как она пудрит лицо.
– Что вас привело сюда, ваша милость? Неужели у вас нет другого занятия, как только нарушать отдых певицы во время антракта?
