Но пробивная сила Озерова однажды сыграла с ним злую шутку. Он решил завоевать Восточную Европу, создав эпопею “Солдаты свободы”. Героями новой работы должны были стать бойцы антифашистского Сопротивления, в том числе и руководители коммунистических и рабочих партий. Тут-то и была заложена мина, картина вышла из-под контроля не только Госкино, но и высшего руководства страны: каждый из секретарей дружественных нам партий захотел найти свое место в киноленте. Выделенные союзниками по Варшавскому пакту соавторы сценария лезли из кожи вон, чтобы подтянуть образ своего шефа до пристойного уровня. В боевой биографии Тито хватало материала, но что было делать с великим румынским вождем Чаушеску, которому к концу войны стукнуло немногим более пятнадцати лет? Или, скажем, с польским лидером, паном Гереком, не имевшим никакого отношения к освобождению Речи Посполитой? Он рубал уголек в бельгийской шахте, хотя и значился лейтенантом Сопротивления. Картину нашпиговали фальшивыми эпизодами, неуклюже вставленными в сценарий. Не забыты были и наши вожди. Как можно было завершить эпопею, не обозначив, скажем, секретаря Московского горкома партии, члена Политбюро Виктора Васильевича Гришина? Правда, к началу Великой Отечественной он был всего-то секретарем парткома одного из паровозных депо Подмосковья, но почему бы ему не побегать по железнодорожному мосту с пистолетом в руке? И никто не мог сказать правду — все художественные натяжки были высочайше одобрены верхами. Не собирать же совещание по типу Коминформа, а и соберешь, передерутся — каждому хочется погреться у костра славы. Режиссер вернулся из восточноевропейского турне одаренный медалями дружественных держав, но это мало помогло фильму, и в прокате он прошел незаметно.
Повторяю: в мосфильмовские дела старался не лезть, и все-таки меня втягивали в них. Однажды позвонил Николай Сизов:
— Борис, я посылаю тебе сценарий Бондарчука на тему Октябрьской революции, на днях будем обсуждать у Филиппа Тимофеевича, хотелось бы знать твое мнение.
— Две такие головы и не разберетесь?
— Ты же сам понимаешь, Бондарчук…
— Присылай, все равно читать, рано или поздно.
И почти сразу же звонок от Филиппа Ермаша:
— Слушай, забери-ка у меня сценарий Бондарчука, хочу знать твое мнение.
Ермаш сменил на посту председателя Госкино Романова, ушедшего на пенсию. До этого он работал в ЦК партии заместителем заведующего отделом культуры, и мы были хорошо и давно знакомы. Как выяснилось позднее, даже учились вместе в пятом классе в Барабинске, и он и я служили в десанте, прошли комсомольскую закалку, оба работали под началом Шауро. Думаю, что не без подсказки шефа Отдела меня утвердили заместителем к Ермашу. Естественно, что я полностью доверял новому министру, хотя меня неприятно поразило, когда, сообщив между делом, что я назначен заместителем, в дальнейшем разговоре сказал:
