Сэму было всего восемнадцать, и его знаменитые усы еще не отросли. В руке он сжимал ручку коврового саквояжа.
Сэм бегал кругами по комнате, а машина с лязгом и скрежетом преследовала его, то наступая, то отступая. Марк Твен все время кричал ему: «Вот страничка из твоей книги, Сэм», или «Твой издатель шлет тебе наилучшие пожелания, Сэм, и просит еще денег».
Сэм верещал не хуже машины, чувствуя себя мышью, которую ловит механическая кошка. Как бы быстро он ни бегал, как бы ни вертелся, ни прыгал и ни изворачивался, его неизбежно поймают.
Вдруг по металлическому панцирю чудища прошла дрожь. Оно остановилось и застонало. Потом лязгнуло зубами и присело, подогнув ноги. Из заднего отверстия хлынул поток зеленых бумажек — это были тысячедолларовые купюры, скоро целая куча их выросла у стены и стала сыпаться на машину. Гора все росла и наконец обрушилась на Марка Твена, который ругал машину на чем свет стоит.
Завороженный Сэм пополз вперед, настороженно поглядывая на машину, и подобрал одну из бумажек. «Наконец-то, — подумал он, — наконец-то сбылось».
Но купюра у него в руке превратилась в человеческий кал.
И все ассигнации, что были в комнате, тоже.
Затем в глухой стене отворилась дверь.
В комнату заглянул Г. Г. Роджерс. Этот состоятельный человек поддерживал Сэма в трудные времена, когда тот нападал на крупные нефтяные тресты. Сэм бросился к нему с криком: «Помогите! Помогите!» Вошел Роджерс в одних красных подштанниках — их задний клапан болтался незастегнутым. На груди у него золотыми буквами значилось: «НА „СТАНДАРД ОЙЛ“ УПОВАЕМ — НА БОГА ПУСТЬ УПОВАЮТ ДРУГИЕ».
«Вы спасли меня, Генри!» — выдохнул Сэм.
Роджерс ненадолго обернулся к нему спиной, показав надпись на ягодицах: «ОПУСТИТЕ ДОЛЛАР И НАЖМИТЕ НА РЫЧАЖОК».
Потом сказал: «Минутку» — и вытащил откуда-то сзади документ. «Подпишите это, и я вас выпущу».
«Но у меня нет ручки!» — ответил Сэм. За спиной у него опять зашевелилась машина. Сэм не видел ее, но знал, что она опять ползет к нему. В проеме двери за Роджерсом Сэм видел прекрасный сад. Лев и ягненок сидели там бок о бок, а рядом с ними стояла Ливи и улыбалась.
На ней совсем не было одежды, а над головой она держала громадный зонтик. Из цветов и кустов выглядывали лица. Одна была Сюзи, его любимая дочь. Но что она там делает? Сэм чуял неладное. Кажется, из куста, за которым она прячется, торчит босая мужская нога?
«У меня нет ручки», — снова сказал Сэм.
«Я приму вашу тень в качестве расписки».
