Гляжу на Сильвию. Она сидит рядом. Ничего не говорит. Смотрю на чек. Выписан со счета Первого Бостонского Банка доктором Леонардом Уайтом.
Спасибо, доктор Уайт, говорю. Мой агент свяжется с вами. Чао.
У выхода нас поджидает такси. Просим водителя доставить нас к ближайшему отелю.
Прошло три года после нашей с Сильвией встречи в Бостоне. С тех пор кое-что изменилось.
Я наконец отвык от уличного языка. Все еще учусь, но уже не избегаю личных местоимений и не чувствую необходимости говорить обо всех событиях в настоящем времени. Тем из вас, кто терпеливо выносил Корявый слог этого повествования, приношу свои искренние извинения. Я пытался изобразить человека, которым был до того, как Сильвия вошла в мою жизнь.
Деньги, полученные за бостонские тесты, мы потратили на путешествие в Мехико, где Сильвия впервые за два года увидела своего брата. Через шесть месяцев мы полетели в Непал и отправились пешком по Аннапурне. Я показал Сильвии рассвет над Гималаями. Потом мы побывали на сафари в Кении и сплавлялись по Амазонке. Сейчас планируем весеннее путешествие в Северную Канаду, за Полярный круг. Холодновато, на мой вкус, но она хочет увидеть северное сияние.
А для моей крошки - все, что угодно.
В первую ночь в Катманду я пообещал подарить ей мир, который знаю, в обмен на тот, который знает она, и на нее саму. Она выполняет свое обещание, а я - свое.
Тем не менее мы все еще крысы.
Мы не можем пожениться, потому что лаборатории, обеспечивающие наши доходы, не принимают в качестве подопытных семейные пары. И хотя мы уже почти три года живем вместе, мы зарегистрированы в разных городах, раздельно заполняем налоговые декларации, и у каждого собственный банковский счет. Ее письма пересылают мне, но только наши агенты знают, в чем дело. Наверное, мы никогда не заведем детей, по крайней мере, пока не решим отказаться от этой странной свободы, которую обрели.
А свобода не достается даром. Я заложил последнюю полезную ткань своего тела. Сильвия не сумела снова вступить во владение роговицами, несмотря на все попытки отыскать законную лазейку, которая позволила бы ей сделать это, и хотя может настать время, когда ей придется отдать орган или два, она все еще настаивает, что ее тело - это ее тело.
Больнее всего то, что мы вынуждены время от времени принимать участие в тестах первой фазы, тратя по нескольку недель в год. Иногда мы попадаем на одни и те же опыты в одном и том же исследовательском центре, так что притворяемся, будто незнакомы.
