Как будто слабое существо, такое как она, могло причинить вред этим гороподобным людям. Но ей ужасно этого хотелось. В ней кипел гнев, несравнимый по силе с прежней апатией.
– Отпустите меня! – в ярости кричала она, вырываясь из рук герцога.
– Бесполезно кричать на них. Они не знают английского.
Кайлмор обратился к ним по-гэльски. Один, с подозрением поглядывая на Верити, довольно охотно ответил ему.
– С вашим братом все в порядке, – раздался над ее ухом звучный голос Кайлмора. Она старалась не замечать исходящий от него запах свежего воздуха, теперь этот запах был омыт дождем. – Они отпустили его в аббатстве и поехали вслед за нами.
Верити прекратила бесполезную борьбу. Горький опыт подсказывал ей, что он отпустит ее, только когда сам этого захочет.
– Они больше ничего не сделали Бену? – спросила она, не скрывая своего недоверия.
Еще разговор на гэльском. Дыхание Кайлмора касалось ее щеки, и кровь вскипала в ее жилах.
– Ничего.
– Я вам не верю, – холодно сказала Верити, подавляя пробуждавшуюся чувственность. – Бен поехал бы за мной.
Еще немного гэльского. Возмутительный взрыв мужского хохота. Хохотал даже младший Маклиш. Кайлмор, блеснув белозубой улыбкой, отпустил Верити и стоял перед ней – элегантный, красивый, надменный.
Как она его ненавидела.
– Я уверен, что поехал бы; будь у него хотя бы клочок тряпки, чтобы прикрыться, – сказал он.
Ее охватил гнев, такой же неукротимый, как и в тот момент, когда герцог вырвал ее в Уитби из-под защиты брата.
– Вы, сэр, принадлежите к варварской расе, – с презрением заметила она. – Вы позорите звание мужчины.
Улыбка застыла на лице герцога.
– По крайней мере ни один из нас не является вором или лжецом, мадам, – ответил он ледяным тоном, пронзившим ее до глубины души.
Таким тоном он никогда не говорил с Сорайей. До того самого дня, когда она отвергла его предложение выйти замуж.
Верити вскинула голову и бросила на Кайлмора презрительный взгляд.
– Я была честной шлюхой. Жаль, что ни вы, ни ваши люди не можете претендовать на такое достоинство.
С гордым видом она вернулась в свой угол. Поджав под себя ноги, она невидящим взглядом смотрела перед собой, стараясь не замечать шумного веселья шотландцев. Потом смахнула слезы, первые слезы с тех пор, как началось это испытание.
Бедный Бен! Он не знал, жива она или умерла. Ее сердце горестно сжималось от унижения брата и его страданий. От внимания Верити не ускользнуло, что Кайлмор выбирал в основном объездные дороги. И сейчас они находились в такой глуши, где найти их было невозможно.
