Еще показательнее случай с новеллой о походе 6551/1043 г. на Царырад, где в результате сокращений в войске оказалось два воеводы - Вышата и Иван Творимирич («княжь корабль разби ветръ, и взяша князя в корабли Ивань Творимирича, воеводы Ярославля» [Ип., 142]), тогда как в переработанном и расширенном тексте той же новеллы в Воскресенской летописи «Иван Творимирич» отнюдь не претендует на роль «воеводы Ярослава», поскольку здесь мы обнаруживаем первоначальное чтение, согласно которому «княжь корабль Володимеровъ ветръ разби, и одва Иванъ Творимиричь князя Володимера всади во свои корабль, и
____________________
5 ПСРЛ, т. 41. Летописец Переславля Суздальского. М., 1995, с. 15.
6 ПСРЛ, т. 7. Летопись по Воскресенскому списку. СПб., 1856, с. 5.
воеводу Ярославля»7. Вместе с тем упоминание в тексте Воскресенской летописи «варягов» в походе на Царырад, появившихся здесь не ранее середины XII в., если не еще позже, приводит историков, пользующихся поздними и, на их взгляд, более полными рассказами о ранних событиях, к совершенно неоправданным заключениям и откровенно тенденциозным фантазиям, как это произошло, например, с БА.Рыбаковым8.
Так появляется на свет никогда не существовавшая «летопись Аскольда», извлеченная из Никоновской летописи 9, у князей оказываются летописцы, то ли ведущие камер-фурьерские журналы, то ли выпускающие пресс-релизы 10, киевские князья выступают в роли глобальных стратегов, осуществляющих масштабные завоевания территорий, соразмерные разве что с завоеваниями России в конце XVIII в. 11, и т.п. беллетристика, ничего общего с действительной наукой не имеющая.
Собственно говоря, именно такое использование историками ПВЛ аu naturel без какой-либо предварительной дифференциации и оценки составляющих ее элементов12 и вынуждало меня время от времени предпринимать анализ того или другого термина или сюжета этого «основания» русской историографии. Передо мной не стояла задача объяснить его полностью, снять все встающие вопросы и свести концы с концами, оказавшись родоначальником еще одной гипотетической конструкции. Необходимо было разобраться в том, что представляет собой его текст, когда он мог быть создан в данной целостности и насколько можно доверять его новеллам. Понять для меня было важнее, чем доказать; определить возможное направление дальнейшего исследования - важнее, чем связать несвязуемое, чтобы выработать если не методику анализа летописного текста, который должен поверяться с помощью всего арсенала современных знаний о прошлом, то хотя бы представление о том, с
