Тронин, выдернув из кармана поводок, защелкнул карабин на ошейнике бультерьера, схватил за руку жену и, обведя всех собравшихся быстрым злобным взглядом, зашагал прочь, увлекая за собой все семейство.
Возле Сережика уже, причитая, суетилась выбежавшая из магазина Алевтина, обматывала раненую руку платком.
— Как ты, Сережик? — спросил я.
— Нормально, — ответил он.
Голос и лицо Сережика были абсолютно спокойными.
Повернув голову, он посмотрел вслед уходящему семейству Трониных.
— Плохая собака, — сказал он.
— Точно, Сережик, — поддержал его мужик, вставляя кол на прежнее место в изгородь.
Сережик поднялся на ноги, аккуратно, как ребенок, прижал к груди перевязанную руку и, сунув за щеку протянутую Алевтиной карамель, пошел к дому.
Чуть позже я нашел Сережика в сараюшке на берегу реки. Он неподвижно сидел на полу, спиной к двери.
— Как рука, Сережик? — поинтересовался я.
— Нормально, — не оборачиваясь, ответил он.
— Болит?
— Нет.
— Давай я посмотрю, — предложил я. И для убедительности добавил: — Я в армии фельдшером был.
— Да не на что там смотреть. — Сережик наконец-то обернулся на меня. — Плохая собака, — сказал он тем же ровным, бесцветным голосом, что и возле магазина. — Не нужна она в деревне.
— Ну, я думаю, теперь-то ее уже не выпустят из дома, — постарался успокоить его я.
Сережик, оттолкнувшись рукой от пола, пододвинулся поближе к деревне глиняных человечков. Рука его медленно потянулась к тому ее краю, где на полу был нарисован дом, в котором поселилось семейство Трониных. Он взял в руку фигурку, изображающую Наутилуса, поставил на ладонь и показал ее мне.
Я не знал, что сказать.
— Плохая собака, — снова произнес Сережик.
Я только молча кивнул.
Быстрым кистевым движением Сережик разорвал фигурку собаки надвое.
Впервые я увидел, что он не вмазал ненужные куски глины в общий ком, а просто отбросил их в сторону.
* * *
Новость сообщила на следующий день за обедом баба Катя:
— Слыхали, собака-то, которая Сережика покусала, под косилку попала. Прямо пополам ее перерезало.
— Что она на поле-то делала? — глупо спросил я, ошеломленный столь неожиданным сообщением.
— Да кто ж ее знает, — пожала плечами баба Катя. — Только хозяин злится, говорит, что наши мужики собаку нарочно убили.
— Да кому нужна его собака! — возмущенно воскликнул я.
— Сам виноват, — спокойно произнес Сережик. — Его же предупреждали, чтобы держал собаку на привязи.
Прекратив есть, он пристально посмотрел сначала на бабу Катю, потом перевел взгляд на меня.
