отец прав? Что, если он знает, о чем говорит… Счастье – это не для тебя – так его можно было понять. Неужели это правда? Мама умерла во время родов. Когда Питер появился на свет…
Папочка неожиданно вздрогнул, потом Питер услышал порывистый вздох. Неужели так отец справлялся с болью, которую доставляла ему мысль об утерянной жене? Волнение сжало горло подростка…
* * *
Питер вздохнул и открыл глаза.
Возле кровати стоял какой-то мужчина в белом халате, из-под тонкой материи пробивалось малиновое сияние… Лицо и кисти рук прямо-таки полыхали всевозможными оттенками оранжевого, вишневого, алого…
Неужели это его отец?
Нет…
Питер повернул голову. Его папочка стоял с другой стороны кровати и смотрел на него, не отрывая глаз. Открытые участки его тела тоже переливались радужным сиянием. Но что больше всего поразило подростка – так это смесь холодного равнодушия и горячего интереса в отцовском взгляде. Если точнее, безразличия к тому, что перед ним лежит его сын, и жадного любопытства к тем превращениям, которые с Питером произошли. Ох, что же это за превращения? Подросток с ужасом посмотрел на просвечивающий из-под простыни рыжевато-алый огонь. Нет, штанов на нем точно не имеется. И рубашки тоже… Тогда что все это значит? И этот странный, какой-то демонический взгляд отца… Не может человек смотреть таким образом. В этом есть что-то противоестественное…
– Папочка?…
Слово прозвучало сухо, едва слышно. Наверное, неосознанный страх чувствовался в нем. Отец не ответил – ни единая жилочка не дрогнула у него на лице. Переливы света на теле не участились и не замерли. Да слышит ли отец его? Все тот же тяжелый, упершийся в Питера взгляд. Темные провалы под глазами, особенно заметные на фоне таинственного свечения кожи, подсказали Питеру, что отец очень устал… До такой степени, что не может моргнуть? Или улыбнуться?…
– Питер, – обратился к подростку незнакомый мужчина в халате. Звук растворился в легком шуме работающих машин. И опять наступила тишина… Только через несколько мгновений подросток повернул голову в его сторону. Это доктор? Человек улыбнулся. Мгновенное облегчение прошло, и Питер с ужасом понял, что никакой это не доктор. И улыбка у него какая-то выдавленная…
– Да? – наконец отозвался подросток.
– Питер, тебе за последние месяцы пришлось много помучиться…
Месяцы?!
– …поэтому я не хочу слишком утомлять тебя. Все плохое уже миновало. Я хочу, чтобы ты понял это.
Питер перевел взгляд на отца. Он в который раз попытался приподнять руку – пусть папочка хотя бы пожмет ее. Если, конечно, захочет взять ее в свои ладони… И опять – даже кистью не смог пошевелить. Туго прикрутили…
