– У вас много кошек?
– Ни одной, – ответила она. – Беатрис не разрешает держать их в доме.
Далтон попытался осмыслить сказанное, но не смог. Он потянулся к карману сюртука и опустил туда тряпицу. Не хотелось потерять кошачью мяту.
– Вот! Нашла!
Ридикюль приземлился ему на брови. Если бы не бусинки, буквально впившиеся в глаза, его холодная тяжесть могла унять пульсирующую в голове боль. Потом кто-то жестокий воткнул в его нос доставший до самого мозга острый шип, и он напрочь забыл о сумочке.
– Черт побери! – Он резко сел, сбросив с себя ридикюль и оттолкнув раздражающую руку, которая замерла перед его носом. – А это зачем?
– Мне надо было привести вас в чувство.
– Я и так не спал. По крайней мере мне так кажется. Лучше бы я потерял сознание!
Его нос горел, а голова пульсировала так сильно, что казалось, будто глазные яблоки вот-вот выскочат из глазниц.
Как он ненавидел эту женщину! Он с полной уверенностью мог поклясться, что ненавидел ее сильнее, чем кого-либо в своей жизни, возможно, за исключением одного угреватого мальчишки, с которым вместе учился в школе. Мальчишка наградил его прозвищем Пупсик Далтон и использовал любую возможность, чтобы унизить его.
Так продолжалось до тех пор, пока подросший на два дюйма Далтон, спокойно готовя уроки, не просидел на обидчике полдня. Только после этого поверженный противник согласился называть его Монти. С того момента у него быстро наладились отношения и с другими мальчишками в школе.
Конечно, Монти остался в далеком прошлом. В его жизни не было места для мальчишеских раздоров и забав. Жизнь оказалась слишком серьезным делом, чтобы тратить ее на такую ерунду. С тех пор, когда еще совсем юного Далтона вызвал Ливерпул, чтобы отчитать за какую-то мальчишескую проделку, голос старика эхом отзывался в его голове.
– Предстоит слишком много сделать, и нельзя тратить время на легкомысленные поступки. Когда будешь готов к тому, чтобы занять свое место в палате лордов, ты должен помнить об этом. Для мужчины главное – ум. Воспитай свой ум, и ты воспитаешь мужчину!
Поэтому Далтон закрыл свое сердце и свою душу точно так же, как отложил в сторону крикетную биту и коньки. Монти же был отправлен в сундук на хранение, идо недавнего времени от него не было никаких вестей.
До позапрошлой ночи.
– Сэр? Сэр, вы меня слышите? Может, еще нюхательной соли?
Боже милостивый, только не это! Далтон с трудом вынырнул из прошлого и обнаружил, что его голова снова комфортно покоится на ее мягких коленях, прикрытых многочисленными юбками. Она просто сама мягкость, решил он мечтательно. Была бы слишком худой, он бы почувствовал ее косточки. Была бы слишком пухленькой, он вряд ли смог бы так легко повернуться лицом к ее талии, чтобы прижать свой ноющий лоб к ее мягкому животу.
