На нем оставалась только маска, скрывавшая лицо. Маска, которую, слава Богу, она не попыталась снять. Это был символ той тайной мечты, какой оставался для нее Монти.
Как бы сильно ей ни хотелось увидеть его, в глубине души она понимала, что вместе с маской, если она ее снимет с Монти, исчезнет мечта. И Роза снова превратится в соблюдающую приличия Клару.
Ее платье последовало за его одеждой, а их обнаженные тела, казалось, сверкают в лунном свете.
Не отрываясь друг от друга, они подошли к импровизированному ложу из занавесок и упали на него.
Монти навис над ней, и когда начал раздвигать ей бедра, она остановила его. Чтобы отдышаться и подумать о том, что ее волновало.
– Я не зачну, – произнесла она. – Сейчас не опасно.
Монти эта проблема не волновала. Клара же все объяснила Бентли, который не очень хотел ребенка.
Монти нежно поцеловал ее, с трудом сдерживая желание.
– Жаль, что обстоятельства не позволяют зачать ребенка, мой цветочек.
Неожиданно на глаза Кларе навернулись слезы, и она нетерпеливо смахнула их.
– Если бы обстоятельства позволяли, мой милый, тебе не пришлось бы уходить от меня.
Она взяла его лицо в ладони и еще раз поцеловала.
– Но такова реальность. Этот чердак, эта ночь – вот все, что у нас есть. Так давай не будем больше терять ни минуты.
Далтон чувствовал, что лицо ее мокро от слез. Они жгли его. Он поступал нечестно, неправильно, но искренне. В этот момент он был самим собой.
Клара обхватила ногами его бедра.
– Войди в меня, – прошептала она. – Я готова держать тебя там всегда.
У Далтона защипало глаза. Это не было лихорадочное совокупление, как он представлял, поднимаясь по лестнице. Это был священный момент, обещание, точнее, обет. Если он примет участие в судьбе этой женщины, то никогда уже не станет прежним.
Он целовал ее долго и медленно, так же медленно погрузился в нее. Это было похоже на возвращение домой.
Боль, вызванная толщиной его плоти, слегка потревожила ее, но она подалась ему навстречу. Это был не Бентли и не какой-то неизвестный любовник, а красивый и неповторимый Монти, и момент их соития был таким же прекрасным, как он сам.
Спустя несколько секунд боль утихла, и Клара расслабилась. Он ускорил темп, и Клара, ощущая его внутри себя, забыла обо всем на свете.
Каждый толчок был откровением, каждый вздох, которым они обменивались, – обещанием. Она оглаживала ладонями его великолепное тело, запоминая каждый дюйм. Он же продолжал раскачиваться над ней, все с большим неистовством погружаясь в нее неторопливыми, но неумолимыми толчками.
