Ее собственное тело казалось ей чужим. Откуда в ней эта чувственность? Кто эта женщина, бесстыдно прижимающаяся в темноте к почти незнакомому мужчине?
Это Роза. Это она прикрыла рукой его широкую теплую ладонь на своем бедре. Наклонила голову, маня его губы прикоснуться к мочке ее уха.
Позволяла его жару проникать внутрь, пробуждая давным-давно уснувшие желания.
Это она медленно направила его руку к своей талии, а потом к груди.
Когда он провел большим пальцем по соску, вздыбившая под лифом, Клара издала слабый стон, который, словно гром, прозвучал в темноте убежища.
Оба оцепенели, от страха учащенно забилось сердце. Но разговор в комнате не прервался, и парочка вздохнула с облегчением.
Обострившееся чувство опасности лишь усилило желание и в то же время оправдало попытку до конца использовать этот момент эротического уединения.
Не довольствуясь ласками груди, скрытой под тканью, Далтон стал стягивать с ее плеч серое невзрачное платье горничной. Каждый дюйм медленно обнажавшихся плеч он приветствовал поцелуем.
Розу била дрожь. Далтон засомневался: может, она дрожит от страха, а не от вожделения? И он вовсе ей не нужен?
Но когда Далтон замешкался, она издала слабый стон и нетерпеливо задвигала ягодицами, стараясь сильнее почувствовать его возбужденную плоть. Далтон скрипнул зубами и закатил глаза, изнывая от неудовлетворенного желания.
Его дыхание участилось, сердце билось как сумасшедшее, он окончательно потерял над собой контроль.
Длинный узкий рукав платья соскользнул достаточно низко, но грудь все еще оставалась в плену ткани.
У Далтона имелся опыт расстегивания платьев в полной темноте.
С чувством обреченности Клара чувствовала, как поддавалась каждая пуговка.
– Любимая, – выдохнул он, освободив ее от платья. – Я Розой бы тебя назвал…
Шекспир? Боже, разве может быть что-нибудь более притягательное, чем дерзкий грабитель в маске, знающий поэзию? Клара буквально растаяла от его нежного шепота.
Знай он, кто она такая, наверняка испытывал бы те же самые чувства, разве статус имеет какое-то значение?
Когда последняя пуговка выскользнула из петли, лиф платья легко соскользнул с плеч. Она вспомнила ночь, когда, полуобнаженная, очнулась в саду. Но эта мысль сгорела в пламени, вызванном его прикосновением.
Она почувствовала, как теплое нежное дыхание омыло ее обнаженную грудь, когда Монти коснулся губами ее разгоряченной кожи.
Ни разу в жизни она ни перед кем не стояла обнаженной, и вот сейчас Клара чувствовала себя такой порочной, незащищенной и все же свободной. Когда его теплая ладонь обхватила ее грудь, она вздрогнула, ощутив жар его тела.
