Однако язык – еще не все. Если хочешь представить действительность в правдоподобном виде, изложение должно быть объективным во всех отношениях. Цезарь знал, сколь вредна для пропаганды явная тенденция. Итак, описание событий, по возможности беспристрастное и всегда бесстрастное. Искусно подражать правде, хранить то холодное безразличие, которое присуще самим фактам. Факты невыгодные можно иногда опустить, но читатель этого не заметит, если создать впечатление, что рассказчик вовсе не заинтересован что-то скрывать, а что-то выставлять напоказ. Рассказчик вообще ни в чем не заинтересован. Он лишен чувств, подобно стеклу зеркала. Он – всего лишь техническое орудие.
Цицерон как стилист был полной противоположностью Цезаря. Цицерон – кокетливый актер, сплошное «я», мое прекрасное «я», сплошные гримаски, поклоны, улыбки, ужимки. Совсем другой способ покорить читателя. Цезарь, тот писал, тщательно процеживая мысли и потчуя читателя питательной гущей. Все отцеженное надлежало принять к сведению. Более широкого сотрудничества Цезарь от читателя не ждал. Цицерон же приглашал к сотрудничеству, открывал свою душу и показывал, какие сложные механизмы в ней действуют. Ах, позер! Не сообщить что-то стремился он, но, главное, чтобы все видели красоту его души. И потому он еще обрамлял ее всяческими декорациями, принаряжал эту свою душу, пускал пыль в глаза. Ни одно дело не было у него таким однозначным и четко решенным, как у Цезаря. Ах, нет! – казалось, говорит он. – Ничего мы пока еще не выяснили, интеллект мой работает без устали, надо нам еще поразмыслить, примите, пожалуйста, участие в трудах возвышенного моего ума, еще минута, и вы узнаете, насколько я мудрей, чем вы думали. Вот намек, таящийся в каждом Цицероновом периоде, в этих предложениях на целую страницу, которые чаще всего излагают какую-нибудь лично с ним случившуюся историю, как-то извиваются, дразнят, словно балансируя на краю пропасти, создают целый театр, разыгрывают то драму, то комедию. Выспренность, пафос, эквилибристика – вот суть этого стиля. Мелодика, ритм, напыщенность и богатая бутафория должны ошеломить читателя. Бесчисленные реминисценции, стихотворные цитаты непрестанно напоминают: мне об этом деле известно куда больше, чем я сейчас сказал, у меня в запасе кладезь знаний, я вижу относительность всего, оцените же мой подвиг – я преодолел скептицизм и провозгласил определенный взгляд. Да, вы можете спокойно довериться моему выбору.
