Зачинатель русского журнала “Наш современник” С. В. Викулов (царство ему небесное, свежа ещё кончина его) вёл журнал с поклоном народу своему, прежде всего крестьянскому, с тревогой за его судьбу. Журнал надо было вести с большой осторожностью. Русское чувство обзывалось… “русопятством”, и за это не миловали. Тайные противники Руси точно поняли направление редакции. Началась умелая война, которая в перестройку и после ельцинского переворота обнажилась.
О том, как неугодна в советском обществе проснувшаяся русская душа, я понял, когда сперва в альманахе “Кубань”, а потом в “Нашем современнике” была напечатана моя повесть “Люблю тебя светло”, попозже “Осень в Тамани”, “Элегия”. Что началось! Будущие ельцинские либералы обвиняли меня в… “вычурной любви” к России. В “Новом мире”, где я уже не раз печатался и куда по наивности принёс “Люблю тебя светло”, со мной долго и “деликатно” беседовал Е. Дорош, заведующий отделом прозы, писатель (в некотором роде “деревенщик”). Этой повестью я его напугал. Он стал ссылаться на какое-то письмо к нему Д. С. Лихачёва: чувство-де к родине… “оно застенчивое… негромкое… без восклицаний”. Я настолько растерялся, что вышел из редакции… виноватым, грешным перед какими-то… благороднейшими, умнейшими людьми, которые лучше меня знают, как надо писать о родном. Позже я во всем разобрался. С. В. Викулов взял повесть без оговорок.
Никто ещё не написал глубокой пронзительной статьи об одиночестве русских творцов в советское время. Сам “Наш современник” был сиротским журналом. Такой он и сейчас. Недруги России и чёрные силы над ней всё те же.
НАТАЛИЯ НАРОЧНИЦКАЯ,
доктор исторических наук, депутат Государственной Думы
Когда впервые мне предложили написать статью для журнала “Наш современник”, я почувствовала необыкновенную гордость и восприняла это как большую честь. Это был журнал, в котором печатались такие мэтры русской мысли, как И. Р. Шафаревич, К. Г. Мяло, В. В. Кожинов. Этими статьями я зачитывалась ещё в Нью-Йорке, когда в 80-е годы работала в Секретариате ООН. Уже тогда эти статьи мы ксерокопировали, передавали — не всем, конечно, а тем, кто ощущался как единомышленник.
Журнал “Наш современник” стал для меня питомником моей политической смелости. Именно на его страницах я вдруг увидела то, о чём думала сама, но полагала, теперь вижу — ошибочно, что так никто больше не думает и поэтому не с кем об этом говорить и даже боязно высказываться — боязно не потому, что опасно, а потому, что это было очень уж непохоже ни на либерально-западническую мировоззренческую рамку, ни на ортодоксально-коммунистическую, а ведь публичная дискуссия вокруг нашего Отечества в конце 90-х по сути была спором внутри одной и той же доктрины. Помню статью Кожинова “Правда и истина” — разбор книги Рыбакова “Дети Арбата”; я показала её одному своему знакомому в ООН, потомку старой русской эмиграции — он был изумлён и сказал: “Не представляю, как в СССР могла появиться такая, в сущности, по-настоящему правая статья!”. Он имел в виду подлинно правое мировоззрение — консервативное, не революционное, конечно же, не тот постсоветский “либерализм”, который только курьёз постсоветской политической семантики сегодня абсурдно произвёл в “правое”.
