Старик проковылял к двери, чтобы открыть тяжелый засов.
– Прощай, – коротко бросил гость и быстрой походкой вышел из дома.
– Этот человек плохо кончит, – заметила Матильда, обращаясь к Энрико.
– Твоя правда, – согласился старик и тяжело вздохнул. – Или прикончат нечестивца в темном переулке, или дьявол заберет его грешную душу.
Козимо слышал каждое слово: ни Матильда, ни Энрико не утруждали себя шепотом. Однако Козимо не волновали такие пустяки. Пускай считают его выродком, исчадием ада – всем чем угодно. Ему все равно.
«Возможно, они правы, – думал он, широкими шагами переходя улицу. – Возможно».
Сегодня утром, получив письмо от кузена, он приказал кучеру запрячь лошадей и ехать во Флоренцию. Судя по всему, дело было срочным, иначе бы он с большим удовольствием проехался верхом на лошади. Теперь же, после разговора с Джулиано, он мог спокойно прогуляться по городу, побыть на свежем воздухе и успокоиться.
Козимо пересек Понте Веккио, где ключом била жизнь. Ювелиры, по преимуществу евреи, уже открыли свои лавки. Было воскресенье. В такой день даже из последнего скряги легко выколотить бережно припрятанную монету, и этим пользовались все: торговцы, домохозяйки и, разумеется, попрошайки, сидящие в сточной канаве между прилавками. Клянча и причитая, они протягивали руки за подаянием.
«Наверное, по воскресеньям Бог посылает людям больше, чем в будние дни», – подумал Козимо. Да, ничто не делается бескорыстно в этом мире. Он быстро спустился со Старого моста с его бесчисленными лавчонками и, выйдя на дорогу, ведущую в небольшую рощу, поднялся на холм. Когда-то они часто бывали здесь вместе с Джакомо. С тех пор прошло тринадцать лет. Они были молоды, полны надежд и энтузиазма, верили в идеалы. А сейчас? Что осталось от их былых надежд?
Козимо остановился на лужайке перед монастырем Сан-Миниато аль Монте, наслаждаясь с высоты холма чудесным видом города. Он распростерся перед ним, как вытканный живыми нитями ковер. В прозрачном свете осеннего дня поблескивали воды Арно. Фасады и крыши домов блестели, словно отполированный мрамор. Козимо не был здесь тринадцать лет. С тех пор город совсем не изменился. Лишь изредка t глаза бросались новые постройки или фасады приобрели иной облик. С годами дома меняли своих владельцев: кто-то обанкротился, другие разбогатели. Много воды утекло за эти годы, но в целом облик города остался неизменным.
Козимо, смотрясь по утрам в зеркало, видел себя все тем же юношей, каким был тринадцать лет назад, в то время как его друзья-сверстники заметно постарели, поседели и растолстели. Зубы у них поредели, на лицах пролегли глубокие морщины, а он и Джакомо остались молоды, как прежде, во всяком случае, их отражение в зеркале совсем не изменилось. Однако в действительности они изменились больше, чем все остальные. Другие лишь постарели, а он и Джакомо стали другими людьми. У них изменилось все. Все абсолютно.
