Коралл любил эту пору. Он впитывал в себя пестроту красок, бодрящие порывы ветра, тишину, в которой рождались первые дневные звуки. Но сегодня было что-то еще… Ему казалось, будто сегодня он впервые увидел восход солнца. Десять дней, с тех пор как вокруг их отряда стали кружить броневики и грузовые машины немецких карателей, каждое утро, бросавшее отряд на произвол яркого света, обдавало Коралла холодным страхом. А когда это, собственно, было? Он не мог даже вспомнить того неприятного чувства, которое приносил каждый дневной привал. А ведь день, едва просыпавшийся, обещал испытание тяжелее прежних. И все же, глядя на восходящее солнце, Коралл почувствовал себя свободным. Отдаваясь радостному ощущению свободы, тому новому, что возникло вчера в его душе, он становился частью окружавшей его природы. Ответственность не тяготила, наоборот, окрыляла его, он был готов на все.
Ветряк отправился на восходе солнца. Уходя, он старательно завел пузатые часы-луковицу, сверив их с часами Мацека. Было два тридцать пять. Он спрятал часы в кармашек на животе, застегнул домотканый пиджак и, надвинув на лоб серую кепку, сказал Кораллу:
– Ну, я пойду…
– Ты, Ветряк, смахиваешь на конокрада, – заметил Мацек.
– Так и надо, – сказал Коралл.
– Конокрадов немцы не трогают, – пробурчал Ветряк, махнув рукой на прощание. – А вы, хлопцы, держитесь…
– К полудню вы должны быть здесь, – бросил ему вдогонку Коралл.
Пройдя немного, Ветряк замедлил шаг, потоптался на месте, обернулся, постоял.
– В чем дело? – крикнул Коралл.
Мацек рассмеялся. Ветряк быстро подошел, расстегнул пиджак, рубашка в розоватую полоску была распахнута, виднелся круглый блестящий образок на загорелой груди. Из-под ремня, туго затянутого на впалом животе, Ветряк достал парабеллум с хищно вытянутым стволом, свинцово-серый, со стершейся оксидировкой.
– Я пойду без оружия, – сказал он и протянул пистолет Кораллу.
– Дайте мне, – попросил Сирота, – ради бога, прошу вас, у меня ведь только этот самопал. Пан подхорунжий, у других-то есть…
Он схватил пистолет и тут же спрятал его в карман широких бриджей.
Ветряк удалялся все быстрее. Молочный туман, стоявший над лугами, постепенно поглощал его, над облаком пара плыли только его плечи и голова.
– Ну и пройдоха же он, – сказал вполголоса Мацек и вдруг рассмеялся.
Коралл посмотрел на него.
– Почему? В случае обыска выйдет сухим из воды.
Мацек по-прежнему усмехался.
– Я не совсем тебя понимаю, – пробурчал Коралл, избегая его нахального взгляда, – по-моему, ты черт знает что выдумал…
