– У других еще меньше, чем у меня… Венява кивнул в сторону окна.
– Пьют? Коралл колебался.
– Некоторые, – помолчав, ответил он.
Венява встал с лавки. Он был на полголовы выше Коралла; шагал он упруго, легко поскрипывая сапогами.
– Хорошо делают, – сказал он, отворачиваясь от окна. – Сам бы тяпнул. Если бы не эта чертова жара…
Он заложил руки за спину, под полы мундира, широкая грудь в белой майке дышала ровно.
Коралл чувствовал обаяние его силы. Впервые командир так безоговорочно импонировал ему, внушал такую симпатию и уважение. Даже сомнение: «А что дальше?» – не влияло на это впечатление.
Выстрел раздался прямо за окном. Венява одним прыжком очутился у стола, схватил пистолет. Они ждали. Эхо выстрела погасло. Все было тихо. Прошла минута, прежде чем послышались приглушенные голоса из глубины двора. Венява выбежал первым, Коралл за ним. По деревянным ступеням грохотали сапоги. В память Коралла врезалась картина, как бы вырванная из темноты ночи и вставленная в середину дня, оправленная в сухой, пыльный зной. На фоне ярко-белой стены овина он увидел человека, обращенного лицом к белым доскам, с высоко поднятыми руками, упершегося опущенной головой и ладонями в эти доски. Сержант Хромой, низко наклонившись, быстро ощупывает карманы его брюк. Посередине двора стоят Сирота и Обрубок с автоматом наперевес.
– Отойди-ка, шеф! – бросает Обрубок. – Сейчас мы этого гада в расход пустим.
– Минуточку, ребята. – Хромой оборачивается и при виде Венявы выпрямляется. – Разрешите доложить, пан поручик, схватили какого-то типа, вероятно, из УПА [3], пытался бежать, я подозреваю, что он – шпион.
Венява с пистолетом остановился в трех шагах от пленного.
– Повернитесь!
Коралл видит бегающий взгляд, худое, темное лицо, темную фигуру, слышит учащенное дыхание этого человека. Резкий, ослепительный свет. В глазах вдруг темнеет, все застилает мрак…
– Панове, да я же поляк, поляк я…
– Опусти руки! – сказал Венява. – Что ты делал в лесу? Почему убегал? Говори!
– Панове, да я же поляк…
– Гад ты, а никакой не поляк, – произносит Обрубок.
– Что ты делал в лесу?
– Я католик… Матка Боска Ченстоховска…
– Заткнись! Говори, что тебе здесь надо!
– Сколько тебе заплатили? – добавляет Хромой.
– Я дровосек… Шел на работу…
– Где твой топор? Пила?
– Пилы нет…
– Локтем собирался дерево пилить?
– Сержант! – Венява отвернулся и направился к крыльцу, Хромой за ним, Коралл с облегчением вздохнул.
И тут же окрик: «Стой!» – и в тишине разъяренный топот. Коралл запомнил сцену, длившуюся мгновение, отмеренное одной спазмой в груди, мгновение, тянувшееся бесконечно долго, пока замирало эхо взрыва. Он увидел человека, карабкавшегося на высокий забор, отделявший двор от леса; воздух блеснул взрывом, человек покатился кубарем и глухо ударился о землю. Рядом с Кораллом неподвижно стоит Венява с пистолетом в вытянутой руке; над дулом еще синеет дымок.
