– Почему? – спросил внутренний голос. – Почему святое?
– Потому, – ответил я зло. – Что-то должно быть святым.
Переступая порог клуба, смутно удивился: на какой хрен пришел. Еще пару дней тому клялся себе, что не загляну в подобные места хотя бы с месяц, но с порога умело подобранная какой-то сволочью грохочущая музыка вошла в резонанс с чем-то во мне, мои бедра начали покачиваться, как у шлюхи, плечи задвигались. Шурик потащил к столикам, хорошо бы что-то сожрать сперва, но мои глаза с быстро краснеющими белками уже шарили по плотной толпе танцующих.
– Ты так жрать хочешь? У меня мог бы перекусить!
– И пропустить Аню Межелайтис?.. А, вон она!
Вспыхнул свет, все прожекторы повернулись ко входу и поймали в широкое перекрестье прицела женскую фигурку. Я отсюда не рассмотрел эту Аню, Лариска о ней только и трещит, народ неистовствует, телохранители оттесняют фанатов, а сама Аня, раскланиваясь и ослепительно улыбаясь, прошла быстро к будочке диджея.
Вскоре оттуда объявили, что сегодня она будет просто помощницей, постарается выбрать для нас самые лучшие мелодии.
Шурик уже распорядился насчет ужина, но не успели взять вилки в руки, как он заприметил двух девчонок, «как раз под нас, Славик», заорал, перекрикивая музыку, они даже не оглянулись.
– Ладно, – рассудил он, – тогда сперва пожрем и выпьем! Я даже не знаю, что лучше: трахнуть прекрасную незнакомку в анус или же съесть хорошо прожаренную телячью отбивную?
Он быстро сделал заказ, но телячью отбивную не заказал, зато три вида раков, мидии и еще какую-то хрень, от которой якобы повышается эта самая мужская сила.
Минут через десять перед нами появились раки, Шурик забыл обо всех женщинах мира: раков он не ел, а жрал, хотя я никогда не понимал этой страсти, предпочитаю большой хорошо прожаренный бифштекс. Рака же нужно сперва разломить, отделить головогрудь от хвоста, а уже потом отламывать защитные рачьи латы и высвобождать для пожирания нежное белое мясо, по своей малости похожее на белого червяка.
Еще можно разгрызать и высасывать мозг из рачьих клешней, это совсем уж малость, меньше капельки, но с каким азартом грызут, хрустят, чавкают, глаза горят первобытной страстью… Может, все дело в этом, что это инстинктивное напоминание о миллионолетней привычке пещерных людей?
Тот же атавизм, что заставляет вполне благополучного и небедного человека покупать ружжо и неделями бегать за бедным зайцем или выслеживать уток, хотя с его жалованьем может скупить всех уток области?
