— В Лагерь-Три, — ответил я. — В Уашуанок. Но там для него ничего нет — просто древние руины.
— Может быть, — сказал Пат. — Но, очевидно, Джек думает по-другому. Меня больше всего беспокоит то, что я не могу заставить Фаллона предпринять что-либо по данному поводу — и это на него не похоже.
— Ты можешь сделать что-нибудь сам? Как насчет того, чтобы обратиться к властям — в полицию? Почему бы не рассказать им о большом скоплении известных преступников в Мериде?
Пат посмотрел на меня с жалостью.
— Дело в следующем, — сказал он терпеливо, так, словно объяснял что-то маленькому ребенку. — Местный закон подмазан.
— Взяточничество!
— Ради Бога, не будь таким наивным! — воскликнул он. — Ты сам понимаешь, что местные копы совсем не так неподкупны, как ваши лондонские бобби. Я сделал то, что мог, — и знаешь, что произошло? Меня бросили в тюрьму, обвинив в распространении ложных слухов, вот что! Я выбрался оттуда только вчера, дав на лапу молодому копу, до которого не доходит смазка сверху. Ты не сможешь переписать законы в этой части света.
Я сделал глубокий вдох.
— Если все обстоит подобным образом, тогда каких действий ты можешь ожидать от Фаллона?
— У него есть связи в правительстве, он пользуется уважением в определенных кругах и может сделать так, чтобы местные власти пришли в движение. Но это личные связи, и он должен сделать это персонально. Сам я не обладаю достаточным весом — я не могу забраться так высоко.
— Может быть, мне тоже стоит поговорить об этом с ним? — спросил я.
Пат пожал плечами.
— Может быть. — Он сокрушенно покачал головой. — Не могу понять, что с ним происходит. Раньше он никогда не терял способности рассуждать здраво.
Так что я переговорил с Фаллоном и получил быстрый отпор. Когда я к нему подошел, он разговаривал с Рудетски, обсуждая планы строительства Лагеря-Три, и все его внимание было поглощено этим вопросом.
— Если вы обнаружите что-нибудь при предварительной расчистке, не трогайте это, — предупредил он Рудетски. — Просто оставьте все как есть и произведите расчистку вокруг.
— Я не буду трогать никакие камни, — заверил его Рудетски.
Фаллон казался усталым и еще более высохшим, чем раньше, словно его плоть пожирал тлеющий внутри огонь. Все его мысли в то время были направлены к одной цели — к раскопкам города Уашуанока, а все остальное не имело никакого значения. Он нетерпеливо выслушал меня, а затем оборвал на полуслове, бросив небрежно:
— Все это работа Харриса. Оставьте ее ему.
