— Давайте перейдем к следующему вопросу.
Я склонился над столом.
— С чего вы собираетесь начать?
— Это очевидно, — сказал Фаллон. — Мы имеем четыре сенота, но только возле одного можно совершить посадку на вертолете. Его мы и обследуем первым.
— Как вы подберетесь к остальным?
— Мы спустим человека на лебедке, — объяснил Фаллон. — Я делал так раньше.
Может и делал, но с тех пор он не стал моложе.
— Я могу спуститься вниз, — предложил я.
Халстед хмыкнул.
— С какой целью? — поинтересовался он, — Что вы собираетесь делать, оказавшись на земле? Там требуется человек, у которого есть глаза.
Если отбросить в сторону неприятный тон, Халстед, скорее всего, был прав. Я уже убедился, как трудно мне увидеть руины строений майя, которые Фаллон замечает мимоходом, и понял, что несомненно могу пропустить что-то имеющее крайнюю важность.
Фаллон сделал быстрый жест рукой.
— Я спущусь вниз — или Поль. Возможно, сразу оба.
Ридер спросил осторожно:
— А как насчет номера два — здесь очень трудные условия.
— Мы это обсудим, когда в том появится необходимость, — сказал Фаллон. — Мы оставим его напоследок. Когда ты будешь готов к вылету?
— Я уже готов, мистер Фаллон.
— Тогда полетели. Пойдем, Поль.
Фаллон и Ридер вышли, и я уже последовал за ними, когда Халстед сказал:
— Подождите минутку, Уил, я хочу поговорить с вами.
Я повернулся. В его голосе было что-то такое, что заставило мои волосы на затылке зашевелиться. Он застегивал пояс вокруг талии и поудобнее пристраивал мачете.
— Что такое?
— Ничего особенного, — сказал он натянутым голосом. — Просто держитесь подальше от моей жены.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказал. Вы увиваетесь за ней, как кобель за сукой. Не думайте, что я ничего не замечаю. — Его глубоко сидящие глаза горели бешеным огнем, а руки слегка дрожали.
Я произнес:
— Вы сами выбрали выражение — это вы назвали ее сукой, не я. — Его рука конвульсивно сжалась на рукоятке мачете, и я быстро продолжил: — Теперь выслушайте меня. Я не дотрагивался до Кэтрин и пальцем, и не собирался этого делать — тем более, что она не стала бы меня поощрять, если бы я решил попробовать. Все, что происходит между нами, сводится к отношениям между двумя здравомыслящими людьми, оказавшимися в нашем положении, и сводятся к разговорам с различной степенью дружелюбия. Я могу еще добавить, что в данную минуту наши отношения не самые дружеские.
— Не пытайтесь меня обмануть, — сказал он резко. — Что вы делали с ней возле сенота три дня назад?
