Я увидел, что Элин возвращается к «лендроверу», поэтому последний раз окинул взглядом окрестности и, спустившись с холма, направился к ней. Ее волосы были влажными, а щеки становились все розовее по мере того, как она вытирала лицо полотенцем. Я подождал, пока она поравняется со мной, а затем сказал:
— Теперь ты влипла в это дело так же, как и я, следовательно, тоже имеешь право голоса. Что, по-твоему, я должен делать?
Она опустила полотенце и посмотрела на меня задумчиво.
— Я бы сделала то, что делаешь ты. Ты уже составил план. Встреться с тем человеком у Гейзера и отдай ему эту… штуку, чем бы она ни являлась.
Я кивнул.
— А что если кто-нибудь попытается остановить нас?
Она заколебалась.
— Если это будет Слейд, тогда отдай ему устройство. А если Кенникен… — Она остановилась и медленно покачала головой.
Я понял, в чем причина ее сомнений. Я мог договориться со Слейдом и, отдав ему то, что он хотел, уйти невредимым, но Кенникен этим не удовлетворится — он жаждет моей крови. Я сказал:
— Предположим, это будет Кенникен — что тогда я должен делать?
Она упала духом.
— Я думаю, ты захочешь с ним сразиться — использовать свою винтовку. Ты захочешь его убить. — В ее голосе было отчаяние.
Я взял ее за руку.
— Элин, я не убиваю людей без разбора. Я не психопат. Я тебе обещаю, что не будет убийств, пока этого не потребует самооборона; пока моя жизнь не окажется в опасности — или твоя.
— Мне очень жаль, Алан, — сказала она. — Но такая ситуация мне совсем незнакома. Я никогда не сталкивалась ни с чем похожим.
Я махнул рукой в сторону холма.
— Я кое о чем подумал, пока там стоял. Мне пришло в голову, что, возможно, моя оценка ситуации полностью ошибочна — что я неверно сужу о людях и их поступках.
— Нет! — сказала она твердо. — У тебя есть серьезные обвинения против Слейда.
— И все же ты хочешь, чтобы я отдал ему устройство?
— Зачем оно мне? — вскричала она. — Или тебе? Отдай его ему, когда придет время, — и снова будем жить своей собственной жизнью.
— Я бы хотел сделать все именно так, — сказал я. — Если только мне позволят. — Я посмотрел на солнце, которое стояло уже высоко. — Садись в машину, нам пора отправляться в путь.
Когда мы подъехали к развилке, я взглянул на застывшее лицо Элин и вздохнул. Я хорошо понимал ее позицию, которая ничем не отличалась от позиции любого другого исландца. Давно прошли те дни, когда викинги наводили страх на всю Европу, и исландцы столько лет прожили в изоляции, что дела остального мира стали для них чуждыми и непонятными.
