Родэ, оттеснив Виллиса, шагнул в проем двери. Форестер резко сказал:
— Не ходите слишком далеко.
Родэ, не взглянув на него, вышел в салон и наклонился, чтобы поднять Монтеса, который лежал около двери. Взяв его под мышки, потащил в кабину. Следом вошла сеньорита Монтес.
Форестер посмотрел на О'Хару.
— Здесь слишком много народу. Надо начать выводить людей наружу.
— Сначала пусть просто вылезут наверх, — сказал О'Хара. — Чем больше веса будет здесь, тем лучше. Пусть сначала идет девушка.
Она покачала головой.
— Нет, сначала дядюшка.
— Ради Бога, он ведь без сознания, — сказал Форестер. — Идите, я позабочусь о нем.
Она продолжала упрямо мотать головой, и О'Хара вмешался:
— Ладно. Виллис, выходите. Не будем терять времени. — Голова у него раскалывалась, он с трудом дышал в разреженном воздухе. Сил и желания возиться с женскими капризами не было.
Он помог Виллису вылезти из окна и проследил, чтобы тот разместился на верху фюзеляжа. Когда вновь заглянул в кабину, девушка переменила свое решение. Родэ поговорил с ней мягко, но решительно. Она прошла в кабину, и О'Хара помог ей выбраться наружу.
Следующим подошел Армстронг. Он сказал:
— Там сзади кровавое месиво. Я думаю, что пожилой человек в заднем ряду мертв, а его жена тяжело ранена. Боюсь, что ее нельзя трогать.
— А что насчет этой женщины, Понски?
— Она прекратила кричать, сейчас просто сидит, уставившись в одну точку.
— А Пибоди?
— Багаж бросило на нас обоих, и он наполовину погребен под ним. Я не смог его оттуда вытащить.
О'Хара попросил Форестера пойти посмотреть. Родэ стоял на коленях около Монтеса, стараясь привести его в чувство. Форестер, поколебавшись, сказал:
— Теперь здесь побольше веса, и, наверное, будет безопасно пройти назад.
— Идите осторожно, — сказал О'Хара.
Форестер невесело усмехнулся и вступил в салон.
Мисс Понски сидела в застывшей позе, плотно обхватив себя руками, и смотрела перед собой невидящими глазами. Форестер, не обращая на нее внимания, начал разбирать чемоданы над Пибоди, складывая их на передние сиденья. Пибоди пошевелился, и Форестер стал его трясти. Когда тот обрел способность соображать, Форестер прокричал ему в ухо:
— Идите в кабину, в кабину, понимаете?!
Пибоди неопределенно мотнул головой, и Форестер сделал шаг дальше.
— Господи Боже мой! — прошептал он при виде того, что произошло.
Кофлин превратился в комок окровавленного мяса. Груз, стоявший в хвостовой части самолета, от удара сорвался с креплений, сокрушив последний ряд пассажирских сидений. Миссис Кофлин была еще жива, но обе ее ноги были оторваны ниже колен. Ее не убило сразу только потому, что в тот момент она наклонилась вперед, чтобы утешить мисс Понски.
