– А как дядя? – спросила сеньорита с тревогой.
– Ведет себя как и подобает знатному гостю. И ест, и пьет, и разговаривает мало… Главная тяжесть легла, безусловно, на плечи пилота, но плечи у него, к счастью, широкие – выдержат!
И маэстре исчез так же бесшумно, как и появился.
Однако отсутствие его было замечено. В соседней каюте Франческо различил красивый низкий мужской голос:
– Сеньор капитан, если вы уходили затем, чтобы отдать приказ принести еще один бочоночек вина, то напрасно… Мне придется снять с себя ответственность за моих нормандцев!
Тот, кто обращался к сеньору маэстре, говорил по-кастильски.
– Простите, сеньорита, но роль знатного римлянина не по мне! – сказал Франческо решительно. – Среди экипажа Анго могут оказаться люди, знающие римский диалект… А мне он всегда давался с трудом… И эта матросская куртка! А холщовые штаны! Да и наружность моя тотчас же выдаст мое происхождение.
– Матросом вы оделись потому, что спускались в трюм – полюбоваться на работу новой помпы… Или лучше так: спустившись в трюм, испачкали костюм и на палубе его либо отмывают, либо сушат… Наружность? Сейчас не время убеждать вас в чем-либо, но если бы вас пришлось сравнивать с этим Анго, то уверена – сравнение было бы в вашу пользу… Его я, правда, никогда не видала, но, судя по тому, что о нем говорят, это человек грубый, жестокий, не останавливающийся ни перед чем. Жан Анго – пират, и этим все сказано! И, конечно, все эти его качества не могли не отразиться на его наружности… Тс-с! Сюда идут!
Кто-то тихо постучался в дверь.
Сеньорита оказалась неправа. Даже больше: если бы в каюту вместе с Жаном Анго не вошел высокий, широкоплечий сеньор пилот, рядом с которым метр Анго выглядел подростком, Франческо, как и Хуанито, решил бы, что нормандец – человек отменной красоты. Сложен он был до того безукоризненно, что и малый рост его нисколько не испортил первого о нем впечатления… И как ни был отвратителен характер метра Анго, на его наружности это нисколько не отразилось!
Лицо у него было продолговатое, смуглое… Огромные синие глаза, тонкие брови, красиво очерченные, с приподнятыми уголками губы – ведь вот, кажется, все, чтобы человек мог прослыть красавцем! Но если бы он вошел в каюту один!
Словно угадав мысли Франческо, метр Жан Анго, как-то небрежно отстранив пилота, приложил руку к сердцу и, низко поклонившись, сказал:
– Может быть, дама не посетует, если я представляюсь ей без твоей помощи. А ты ступай занимать своих гостей!
