Взошло солнце, но оно принесло не тепло, а еще более страшный мороз. Люди коченели и умирали от холода и голода. Всего в живых осталось шестнадцать человек. Они говорили Харальду: «Ты сотворен не так, как мы. Мы больше не можем терпеть. Зажжем факел, пускай он сгорит дотла, но мы погреемся!» – «Бог вас лишил разума, – сказал Харальд. – Скоро доберемся до суши, а без факела трудно развести костер». – «Тогда помолись своему камню керу», – сказал один, захохотал, бросился в море и утонул. Харальд прочитал над ним молитву, так как человек этот лишил себя жизни, будучи не в своем уме.
Наконец заплыли в большой залив и высадились на песчаном берегу. Харальд сказал: «Здесь или поблизости наши люди убили шестерых скрелингов, отняли у них еду и лодку. Мы должны быть готовы к бою». – «Как нам готовиться к бою, если мы еле-еле передвигаем ноги!» – сказали люди. И Харальд с ними согласился. «Пускай скрелинги нас убьют, – сказал один, – но пускай нас сначала накормят и напоят!» – «Этого от них нельзя ждать», – сказал Харальд.
Из лишней лодки и весел развели костер и грелись. Тогда к ним подошли маленькие люди в мехах. «Это скрелинги», – сказал Харальд тихо. Но маленькие люди не замышляли ничего дурного. Они стояли вокруг костра и говорили что-то по-своему. Потом они дали пришлым рыбы и смеялись, когда Харальд велел испечь ее на костре, Скрелинги ели рыбу сырою. Насытившись, люди поплыли дальше. Скрелинги дали им в дорогу рыбы – сырой и вяленой».
Северянин уже несколько раз останавливался и просил пить, но Франческо этого не замечал. Он с таким нетерпением ждал прибытия отважных мореходов в заокеанскую страну, что у него начало колотиться сердце.
Северянин продолжал:
– Люди поплыли вперед и увидели берега, поросшие лесом. Лес был густой и высокий. «Это то, что нам надо: Маркланд![7] – сказал Харальд. – Теперь вслед за нами прибудут дружины. У наших детей и внуков будет много леса для постройки кораблей и травы – для прокорма скота». На лесистом берегу стояло множество маленьких людей, но издали их трудно было разглядеть. Харальд был зорок, как белая рысь. «Это скрелинги, – сказал он, – а в руках они держат луки со стрелами наготове. Ближе подходить нельзя: они нас перестреляют. – И пояснил: – Вот тут-то, наверно, наши и убили шестерых!»
Люди повернули лодки и поплыли обратно. Снег и лед так сверкали под солнцем, что люди начали слепнуть. Наступил такой холод, что никто не мог говорить из-за пара, который клубами вылетал изо рта. Харальд велел снять паруса с лодок и закутать всем ноги. И повелел им взяться за весла. «Вот тогда-то мы согреемся!» Когда хотели обернуть парусиной ноги Олафу, у того отвалились все десять пальцев с обеих ног. «Выбросьте меня в море, только сначала убейте! – просил Олаф. – Я не хочу быть вам в тягость». – «Ты не будешь нам в тягость, – сказал Харальд, – так как сможешь грести. А когда вернемся, я возьму тебя в свой дом, и моя жена будет ходить за тобою. Ты будешь считаться моим крестовым братом. Мы уже сейчас можем поменяться крестами». Харальд вытащил свой нательный крест и надел его на шею Олафу и хотел было снять крест с Олафа, но тот сказал, что в крест он не верит и молится старым богам. Харальд сказал: «Значит, теперь ты будешь христианин, а я – язычник. – И захохотал. – Это мне больше подходит!»
