И снова раздался общий приветственный крик. Народ повторял Марковы речи, толкуя их, кто как сумел, пошли разговоры о пропавшем первосвященнике Крохабенне, о новой должности Элема, но вперед всего из уст в уста побежала весть о предстоящем походе в страну шернов. Этому предприятию дивились как чему-то неслыханному, о таком до сих пор никто не смел даже мечтать.
— Он вооружит войско огненным боем, — повторяли рассказчики. — А это то самое страшное оружие, которым он у нас на глазах разил убегающих шернов.
— И раздаст воинам молнии про запас. Мы перебьем шернов всех до одного и завладеем их богатствами.
— Да! Луна принадлежит людям! Старый Человек отдал ее во владение нам!
— Да здравствует Победоносец! Отныне и вовеки!
Марка славили и восхваляли без конца.
А он величественным монаршим кивком простился с народом и уже готов был удалиться с милостивой улыбкой на устах, как вдруг почувствовал, что кто-то теребит его за локоть.
Рядом стоял большеголовый человечек с буйной гривой и, казалось, пронизывал Марка грозным взглядом крохотных серых глаз.
— У тебя что? Просьба? Жалоба? Ступай с этим к Ихазели, — сказал Марк.
Человечек отрицательно покачал головой.
— Хочу поговорить с тобой, — сказал он. — Мне интересно понять, чего ради ты морочишь людям головы?
— Что-о?
Приступ с вопросом — нет, с обвинением! — был так внезапен, что Марк не вдруг нашелся, что ответить. А человечек, видимо, истолковал растерянность великана как свой успех, поскольку насупил брови и строго повторил:
— Чего ради ты морочишь людям головы? К чему эти сказочки про Землю? На глазах у толпы я спор заводить не собираюсь, но если хочешь, пойдем в храм и там поговорим.
Начало показалось Марку на диво потешным. Стало интересно, что это за персона.
— С удовольствием. Рад буду выслушать.
С этими словами Марк подхватил крошку — борца за правду под руку и вместе с ним направился в собор.
— Так, рассказывай, дорогой, чем это я, по-твоему, морочу людям головы? — спросил Марк, когда они остались одни.
Человечек прочистил горло и постарался придать лицу наисерьезнейшее выражение.
— Я Рода, — с важностью сказал он.
— Очень приятно.
— Я Рода, — повторил человечек, словно это имя должно было сразить Марка одним своим звуком.
— Слышу. Ну и что?
— Первосвященника Крохабенну уговаривали побить меня камнями.
— К счастью, он на это не пошел. А то я не имел бы удовольствия…
Рода еще больше насупился:
— Шутки в сторону. Не о том разговор.
— Прекрасно. А о чем?
