Раздался мелодичный звон: это Элизабет несла на подносе кофе в серебряном кофейнике и тоненькие фарфоровые чашки, которые слегка позвякивали.
— Господи, Элизабет, дай я возьму поднос, пока ты его не уронила. Он слишком тяжел для тебя!
Элизабет облегченно вздохнула, когда Фаррел освободил ее от ноши.
— Простите, мистер Ив, я не предполагала, что он такой тяжелый, и поняла это, только когда была на полпути сюда, но поставить его было некуда. Я подумала, что миссис Бирмингем может предпочесть чай, а вы, мужчины, любите кофе. Вот я и решила принести и то и другое.
— Ты, как всегда, предусмотрительна, — с улыбкой заметил Фаррел, и Элизабет слегка порозовела от удовольствия. — Ну что же, я не прочь выпить чашечку кофе. А вы, господа? Джеффри, Рейлин, вы пьете чай?
— Если я вам больше не нужна, мистер Ив, я пойду проинструктирую новую мастерицу. — Элизабет повернулась, собираясь уйти.
— Останься, ты нужна нам здесь. Посиди, выпей кофе или чаю, пока мы обсудим, какое платье сшить миссис Бирмингем для бала.
— Как вам будет угодно. Но сперва я должна попросить миссис Мерфи заменить меня.
— Ладно, только не задерживайся.
— Сию минуту вернусь, сэр.
Ив откровенно любовался точеной фигурой своей помощницы и ее легкой походкой. Сам он производил впечатление человека, которому остро не хватает женской ласки и который всерьез вознамерился найти себе подругу, если не на всю жизнь, то по крайней мере на ночь. Но насколько Джеффри знал своего друга, тот ни за что не позволил бы себе завести роман с женщиной, находящейся у него на службе, — Фаррел всегда проводил четкую границу между бизнесом и личными отношениями. Не сказать, чтобы он жил монахом, и даже, напротив, как в недавнем прошлом сам Джеффри, успел поухаживать за всеми симпатичными девушками в городе и окрестностях, но никаких долговременных связей не заводил.
Элизабет Далтон находилась в особом положении, и поэтому никаких любовных приключений с хозяином у нее не было. При этом Фаррел едва ли мог не замечать ее красоты: скорее всего он находил свою помощницу весьма привлекательной. За те годы, что прошли после смерти мужа, Элизабет пришлось отклонить не ОАНО предложение руки и сердца, однако, поскольку она всегда вела себя с предельной скромностью, об этом мало кто знал.
Покойный муж Элизабет с первых месяцев их брака пристрастился к игре, так что ко второй годовщине их свадьбы, Эмори Далтон успел промотать все, что он заработал фермерством и выращиванием лошадей, как, впрочем, и то, что заработала Элизабет шитьем. Та же участь постигла приданое Элизабет и немалое наследство, оставленное ей покойными родителями. То ли от чувства вины за то, что пустил по ветру все их имущество, то ли по природной склонности, Эмори стал выпивать, и чем больше он пил, тем больше портился его характер. Временами, будучи в дурном настроении, вызванном очередным проигрышем, он колотил жену.
