Дождик бьется в окна, Милое дитя. Хорошо, что снова Вместе – ты и я. Слышу в шелесте его Стук сердечка твоего.
Недурно, ничего не скажешь. Немножко притянуто, верно, но сравнение прекрасно. Дождь стучится снаружи, и она слышит его, сердце женщины напротив бьется внутри, в ее груди, а это слышит в свою очередь он. Естественно, при этом он прижимает свое ухо к ее левой груди, прохладному мягкому холмику…
Сердце у женщин находится именно в этом критическом месте. Как прекрасно было бы оказать первую помощь какой-нибудь молоденькой девушке.
Неужели нигде нет вакансии на должность спасателя?
Я собираюсь положить стихи обратно – и снова тот же нервный жест, что и вначале. Между прочих бумаг, писем и разных безделушек лежит голубой конверт. Мне показалось, что она хотела скрыть его. Каждый раз, когда она роется в сумке, чтобы что-нибудь показать мне, пальцы ее быстро скользят по этому конверту, словно не замечая его.
Может, это просто совпадение? Я спокоен, однако слежу за каждым ее движением.
Строго говоря, меня совершенно не касается, что за письмо она носит в своей сумке. Меня это не заботит, я ведь даже не влюблен в нее. Я так или иначе однажды отсюда уеду. И совсем не обязательно, что это любовное послание. Мало ли какое письмо она мне не может показать. Письмо от родителей, родственника или, может, подруги. Возможно, и от мужчины. «Посмотри, мама, я получила это письмо сегодня. Мы ведь уже оплатили, а от нас снова требуют денег, к тому же в невероятно грубом тоне!» Если же это любовное письмо, то это любовь из того времени, когда она меня еще совсем не знала. Женщины, бывает, иногда годами таскают такой сувенир в сумке. (Кенгуру таскает своего отпрыска не так долго.)
Она вытаскивает сложенный белый лист.
– Это написала я.
– Что это?
– Да так… мысли. Я их записала здесь, в саду. «Сентябрьский день. Небо серое, вот-вот пойдет дождь.
Если начнет капать, я пойду домой. На каштанах уже нет больше листвы. Желтый лист…»
Быстрым движением она кладет руку на лист бумаги.
– Не читай, пожалуйста.
– Почему?
– Просто так.
Она вдруг краснеет и становится задумчивой.
– Я иногда и стихи пишу, mais oui, но не надо спрашивать, что это за стихи…
Случайно она склоняется совсем близко ко мне, я почти ощущаю ее теплое дыхание. Когда она растягивает рот в улыбке, видны красивые ровные белые зубы. В глазах лучится ум. У меня такое чувство, что она играет мной. Тонкое платье обрисовывает прекрасно сложенные бедра… Боже мой. Боже мой!
