— Никому.
— Вы хотите сказать, что он покончил жизнь самоубийством? — Она огляделась. — Тогда где же пистолет?
— Я хочу сказать, что он убит где-то еще, а сюда его просто перетащили.
Вот как? А откуда это известно? Для академика Дункан Форбс чересчур хорошо разбирается в криминалистике. Тот ли он, за кого себя выдает? Не слишком ли странное совпадение, что за одни сутки в библиотеке объявились два незнакомца, причем один из них — труп? Проклятие, где же носит Тома?!
Как один из немногочисленных городских холостяков, все еще достаточно молодой, чтобы иметь шевелюру и собственные зубы, Том пользовался столь повышенным вниманием, что простой визит в кондитерскую выливался в долгую задушевную беседу (у продавца была дочь на выданье, и он из кожи вон лез, чтобы ее пристроить). Один Бог знал, когда дело дойдет до собственно покупки. Оставалось поджидать Тома в сомнительной компании двух мужчин, очень возможно — убийцы и жертвы.
Алекс затрясло, и она нервно потерла друг о друга ледяные ладони.
— Я, знаете ли, вызвала полицию…
— Отлично.
Снова повисло молчание, такое тяжелое, что захотелось нарушить его криком. Почему никто не приходит, хотя бы просто ради того, чтобы вернуть книгу?! Ах да, дверь заперта… но чувство такое, что город вымер.
— С чего вы взяли, что его убили где-то еще?
— Крови маловато. Он бы должен лежать в луже.
— О! А куртку ему тоже надели потом?
Пока тело лежало ничком, невозможно было сказать точно, убит человек или умер, скажем, от инфаркта — выходного отверстия не было видно. Такие мысли пришли Алекс в голову только теперь, и Форбс подтвердил ее догадку:
— По-моему, его пристрелили, одели и перенесли сюда.
Сюда. Как мило! Почему не в пиццерию или хотя бы в кондитерскую, где так любит прохлаждаться Том? Нет, им вздумалось подсунуть труп в библиотеку — в ее библиотеку, между прочим!
— Но почему сюда? — не выдержала Алекс. — С какой целью? Чтобы именно я на него наткнулась?!
Дункан Форбс пронзил ее испытующим взглядом. Глаза у него оказались синие. Не голубые, как безоблачное летнее небо или его отражение в безмятежной озерной глади, — нет, а яркие, насыщенные синевой ляпис-лазури, самородка, только что извлеченного из-под земли.
— Логично, — заметил он. — Мне тоже так кажется. Скажите, у вас есть враги?
«В смысле, кроме вас?» Она чуть не брякнула вслух вопрос, но успела вовремя прикусить язык. Неподходящий момент для пикировки. Неподходящий, если не сказать больше.
