Казалось, Гэвина эта оружейная выставка не интересовала.
— Вы видели уже почти все, — сказал он, опять приняв отсутствующий вид. — Достаточно ли этого? Теперь вы все знаете о «Кордове»?
— Вы прекрасно знаете, что я и за много месяцев не смогу все хорошо узнать, — уверила я его. — Но я рада, что начало положено.
Очевидно, я сказала не те слова. Его лицо стало совершенно бесстрастным, ничего не выражающим.
— Да, я полагаю, отсюда вы пойдете дальше.
Мы шли по проходу, и нас никто не мог услышать. Я заговорила быстро, настойчиво.
— Чего ждет от меня дедушка? Чего он хочет?
Он ответил мне с деланным безразличием, как будто то, что он говорил, не имело для него значения.
— Может, он хочет сделать из вас наследницу. А может, только оружие, чтобы угрожать нам.
Тем же тоном он мог бы говорить о погоде.
— Но я не хочу быть ни тем, ни другим! — закричала я. — Я не хочу от него ничего, кроме родственной любви, которую я вряд ли встречу в этом доме.
Он не поверил мне. Он промолчал со скептическим видом, и я горячо продолжала, хотя и чувствовала, что это бесполезно.
— Конечно, я не хочу никому угрожать. Хотя, кажется, кто-то угрожает мне. — И я в двух словах рассказала ему о фетише, который вчера нашла у себя в комнате.
Он, казалось, не удивился.
— А чего вы ожидали? Если вы хотите остаться здесь, вы наверняка вызовете антагонизм. Хуан использует вас в своих делах, как он пытается использовать все, до чего дотрагивается.
— Может, я ему не позволю меня использовать.
— Тогда зачем оставаться? Зачем вы хотите остаться?
— Но почему вы хотите, чтобы я уехала? — возразила я. — Чего вы боитесь? Я еще не знаю хорошо своего дедушку. Я хочу узнать его сама, а не сквозь призму чужих мнений и предвзятости.
Было еще одно. Была память о моей матери, но я не хотела рассказывать ему, как я к этому отношусь, чтобы он меня не высмеял.
— Если вы считаете, что я остаюсь здесь из-за врожденного упрямства Кордова, пусть будет так.
— Упрямства Испании или Новой Англии? — сказал он. — Выбор не слишком велик, а?
К моему удивлению, это было не вполне шуткой. Может, я ему не нравилась и он меня не одобрял, но у меня было чувство, что он неожиданно начал меня уважать. Тем не менее, мне не понравилась его спокойная уверенность, когда он пошел по лестнице впереди меня, явно довольный, что покончил с обязанностями гида, и не сомневаясь в том, что я следую за ним. Чувство противоречия во мне восстало, и я свернула в проход, в котором мы еще не были. И остановилась перед открытым выставочным шкафом.
