— Он предпочитает есть в своей комнате, один, — ответила она. — Роза относит ему поднос. Сегодня он особенно расстроен из-за Элеаноры.
Она бросила взгляд, полный отчаяния, на свою племянницу и стала накладывать еду.
Элеанора, все еще в фиолетовом платье, с ожерельем из неизбежного для Нью-Мексико серебра и бирюзы на шее, выглядела теперь немного притихшей и настороженной. Один или два раза я поймала на себе ее задумчивый взгляд, и несколько раз она пытливо посматривала на Гэвина, как будто проверяла его реакцию.
Кларита, очевидно пытаясь соблюсти правила этикета, начала разговор, спросив меня, знаю ли я о фиесте, которая проводится в Санта-Фе в сентябре.
— Это когда мы сжигаем Зозобра, — объяснила она. — Это фигура чудовища, олицетворяющего собой мрак. Будет музыка и бал-маскарад на плотах и много разных развлечений. Отовсюду приезжают туристы.
— Тебе неплохо бы побывать на фиесте, Аманда, ведь ты художница, — вставила Элеанора. — Я заметила твой этюдник и всякие принадлежности. Но, конечно, тебя скорее всего уже не будет здесь в это время.
Никто из сидящих за столом не хотел, чтобы я оставалась надолго, и я промолчала.
Гэвин не обратил внимания на эту светскую болтовню. Он думал о своем, это стало ясно, когда он внезапно нарушил вновь наступившее молчание.
— Мы впервые собрались вместе с тех пор, как Элеанора вернулась домой. Я хочу, чтобы и Аманда это слышала. Кто сегодня положил в мою комнату эту каменную голову?
Стало совсем тихо, и я почувствовала, как атмосфера стала напряженной. Потом заговорила Кларита.
— Я ее нашла там. Я думаю, мы знаем, как она туда попала.
Я почувствовала, что Кларита и Элеанора объединили свои силы, обвиняя Гэвина.
Он холодно посмотрел на Клариту.
— У меня нет сомнений насчет того, кто это устроил, но я не ожидал, что ты будешь защищать Элеанору.
Кларита ответила так же холодно, как и он.
— У нас гостья, — сказала она. — Сейчас не время для таких споров.
— Наша гостья — член нашей семьи, — прямо сказал Гэвин.
Элеанора тихо рассмеялась, явно насмехаясь над ним, и мне захотелось уйти куда-нибудь подальше от такой семейной встречи. Я не хотела иметь таких родственников.
Неожиданно Элеанора перевела разговор на более безопасную тему, спросив меня о моей живописи.
Я немного скованно рассказала им о своей работе и о мечте стать когда-нибудь настоящим художником. К моему удивлению, Кларита вдруг заинтересовалась.
— Мой отец когда-то был тоже художником, — сказала она. — И Доротея любила рисовать.
