Когда я поднялась по лестнице назад в свою комнату и вошла в дверь, которую оставила открытой, я увидела там Элеанору. Она стояла посередине и, очевидно, ждала меня. Мятые джинсы и пуловер она сменила на фиолетовое платье, гармонировавшее по цвету с ее глазами. Челка, растрепанная ветром, была взбита, расчесанные волосы гладким блестящим шелком легли на спине почти до талии — длиннее моих. У меня не было никакого желания ее видеть, но она была здесь, и я понимала, что она оценивала меня, так же, как и я ее.
— Ты англо, да? — сказала она. — Несмотря на твои черные волосы. Хуану это не понравится.
— Какая разница? Моя мать была его дочерью.
— Так же, как мой отец был его сыном. Но у меня чисто испанский темперамент, несмотря на то, что я блондинка. Хуан знает, что Испания у меня в крови, и гордится этим.
Мне было трудно разговаривать с ней.
— Он разрешает тебе называть его по имени?
— Разрешает? Что это значит? Иногда я называю, иногда нет. О, я не называю его так в лицо. Он ведь идальго. Мы все должны подыгрывать ему в этом заблуждении.
Мне хотелось, чтобы она ушла. У меня не было желания обсуждать нашего дедушку с Элеанорой Бранд. Но я могла бы выяснить, что можно, если она намеревалась говорить.
— Какое заблуждение?
Она слегка пожала плечами.
— То, что он происходит от конкистадоров — сын старой Испании. Он забывает детей Монтесумы, с которыми сходились конкистадоры. Не думай, что ты найдешь в нашем доме типичную испано-американскую семью, Аманда. Слово «чикано» не употребляется в нашем доме.
— А Кларита разделяет это… заблуждение, как ты его называешь?
— Она испанка до кончиков ногтей. Трудно поверить, что Кэти — ее мать. Но Хуан не считается с ней. Он думает, что она не соответствует семье Кордова, бедняжка.
Я не считала Клариту бедняжкой. В этой женщине я почувствовала много испанской гордости и какую-то темную силу, которую не могла понять.
— Зачем ты пришла в мою комнату? — спросила я Элеанору.
Она грациозно прошлась по комнате в своем фиолетовом платье, посмотрела на картину над кроватью, выглянула из окна, выходящего на ручей. Когда она опять повернулась ко мне, мне на секунду показалось, что сейчас она скажет что-то суперважное, но она только снова пожала плечами.
— Уезжай, Аманда. Не оставайся здесь. Никто здесь не хочет, чтобы ты осталась. Даже Хуан. Он только использует тебя в своих целях. Он будет играть тобой — так, как эти деревянные чудовища внизу, которые играют со своими жертвами. Он на самом деле плотояден.
