— Пол Стюарт думал по-другому, — сказал Гэвин.
— Стюарт! — В голосе Хуана прозвучало отвращение. — Он влюбился в ее портрет так, как может только писатель, и писал о ней для себя. Точно так же он был почти влюблен в Доротею.
— У него никогда не было женщины, достойной его, — совершенно не к месту вмешалась Кларита, и я с удивлением взглянула на нее. Кларита — и Пол? Был ли он тем человеком, на которого намекала Сильвия?
— Полагают, будто он хорошо изучил Эмануэллу в Испании, — заметил Гэвин.
— Изучил! — Хуан выглядел очень взволнованным. — Он исказил факты. Он создал из нее то, чем она никогда не была. Аманда, ты можешь гордиться тем, что по крови связана с этой замечательной женщиной.
Он действительно верит в наше родство, подумала я и еще раз взглянула на это мрачное, но прекрасное лицо с алым ртом, слегка подкрашенными щеками и тщательно расчесанными черными волосами, сверкающими на прекрасных кружевах мантильи. На какой-то момент я почувствовала себя рядом с матерью. Затем это чувство исчезло, и я уже смотрела в лицо очаровательной незнакомки. Было нечто романтичное в том, что во мне есть что-то от этой замечательной женщины, но я в это, в общем-то, не верила. Она принадлежала другому миру и другому времени.
— Когда вы говорите о родстве, вы не можете забыть другой портрет, — резко сказала Кларита. — Кордова должны считать и ее своей родственницей: Инес столько же, сколько и Эмануэллу.
— Я не склонен это забывать, — отмахнулся Хуан, и мы отправились смотреть другие картины.
Среди полотен был и портрет Сервантеса, на котором странный желто-зеленый цвет ландшафта на заднем плане освещал длинное тонкое лицо писателя и рюши вокруг его шеи. Затем шла сцена боя быков: повергнутый матадор и кровь на песке; следующая картина — одна из сцен пыток Спаднолетто, которая бы очень подошла к фрагменту «Инквизиция» в спальне Хуана. Мне понравилось следующее изображение улицы в Испании в туманную, дождливую ночь с сияющими нимбами вокруг уличных ламп. Перед этой картиной я стояла довольно долго, раздумывая над тем, как художнику удалось достичь подобного эффекта.
Были и другие картины, но Хуан Кордова начал высказывать нетерпение:
— Вполне достаточно! Ты можешь к этому вернуться в другой раз, Аманда, и насмотреться досыта. Сейчас же мы подойдем к шедевру.
Странно, но Гэвин заколебался:
— Должна ли она его увидеть?
— Конечно же, должна. Может быть, когда-нибудь он достанется ей в наследство.
